Сегодня уже как-то стало забываться, с чего начиналась реформа медицины в Украине. А начиналась она с большого спора – как лучше финансировать больницы: как раньше, за койко-место, или по-новому – за конкретную медицинскую услугу, оказанную пациенту.
Ежегодно государство выделяет большие суммы на медицину, львиная часть из которых идет не врачам. Деньги уходят на поддержание кроватей и стен, остатка хватает на минимальную зарплату медперсоналу. Все затраты на лечение берет на себя пациент. Если же у него нет денег – он умирает.
Что мы имеем в результате финансирования койко-мест? Огромные больницы, простаивающие пустые, но оплаченные кровати, врачей с оскорбительно низкими зарплатами и высокую смертность населения.
Проблему, наверное, можно было бы решить, если увеличивать многократно финансирование этих больниц, чтобы они и ремонтировались, и зарплаты медперсонала увеличивались. Но есть два больших препятствия для реализации такого подхода.
Первое. Все годы, без малого 30 лет своего существования, Украина не имела денег на медицину. На другое что-то имела, а на медицину – никогда. Планирование бюджета на этот год, при котором размер финансирования на здравоохранение сократился с 3,2% ВВП до 2,9% ВВП (информация в открытом доступе) еще раз подтверждает, что в политике государства по отношению к охране здоровья нации ничего не изменилось. Денег на медицину по-прежнему или нет, или их жалко.
Второе. Даже если предположить, что деньги появились, не решенной остается проблема отсутствия профессиональных медицинских кадров. Кому нужны больницы без врачей, способных правильно поставить диагноз и помочь пациенту? Никому не нужны. Когда возникает серьезная проблема со здоровьем, никому не хочется попасть в глухую больницу с врачом-недоучкой. Все стремятся найти Имя в медицине и попасть к такому человеку на прием.
Новая система финансирования должна была решать обе эти проблемы. Во-первых, она открывает доступ пациента к любому врачу в любой точке страны. Во-вторых, меняет правила распределения денег внутри отрасли.
Финансирование не за кровати, а за пролеченные случаи впервые создавало в медицине то, чего раньше никогда не было - конкуренцию. Больницы, пытаясь заполучить больше пациентов, должны были соревноваться за лучших врачей, возможно, спонсировать обучение врачей, закупать оборудование, чтобы улучшать услугу. Сильные больницы должны зарабатывать больше. Слабые – меньше. Это справедливо. Это то, что подстегивает врача и больницу хотеть большего, стремиться к лучшему. Уравниловка убивает любое стремление к развитию раз и навсегда.
Чтобы ввести новую систему финансирования, созданная с нуля Национальная служба здоровья впервые за всю историю Украины сделала невозможное - рассчитала стоимость каждой медицинской услуги и заключила контракты с больницами на их оказание. Критики в адрес этих расчетов звучит немало, но ведь никто никогда прежде даже не задумывался о реальной себестоимости медицинских услуг!
После заключения контрактов с больницами, которые умеют и могут оказывать те или иные виды медуслуг, НСЗУ разработала программу медицинских гарантий, по которым длинный перечень медицинских услуг стал для пациентов бесплатным. А поскольку бедное государство не может оплатить всё, были выбраны приоритеты: детство и родовспоможение, кардионаправление и инсульты, онкология и некоторые другие.
То есть с началом реформы, с 1 апреля, придя к своему семейному врачу на прием и получив от него направление, например, на онкообследование, пациент не должен платить за это ни копейки. За него заплатит НСЗУ – государственный орган, который не только перечислит больнице деньги (больницу выбирает сам пациент), но и проконтролирует качество оказанной услуги.
Почему же такая выгодная пациенту система встретила такое невероятное сопротивление со стороны ТОП-чиновников МОЗ, некоторых врачей и самих пациентов? Почему такой же принцип финансирования в первичке зашел на ура, а в больницах второго уровня все недовольны?
Предположу, что все дело в деньгах. Дело в том, что на первичном уровне не крутятся живые деньги – деньги пациентов, которые направлялись бы конкретно в карманы врачей. Другое дело – стационары. Там вращались деньги всегда. Большие деньги! По оценкам экспертов, до 40% всех трат, которые терпит человек, попавший в больницу второго уровня, приходится не на лекарства, а на неофициальные (назовем их так) платежи врачам за их услуги. Эти деньги не облагаются налогами, на них не закупаются кровати и аппараты диагностики и вообще для больницы с этих денег никакого профита нет. Эти деньги, минуя всё, идут в карманы нескольких врачей. И у этих врачей всё в жизни хорошо. Посмотрите на декларации главных врачей мариупольских больниц, чтобы убедиться в этом.
Те же, кто не имеет доступа к деньгам пациента, получает стыдные крохи от государства, не имея никакой мотивации не то что спасать, а даже просто ходить на работу.
Новая система финансирования должна была остановить эти денежные ручьи. Взамен дать и пациентам, и врачам инструмент для того, чтобы одни платили честную цену или не платили вовсе (за медуслуги по программе государственных гарантий), а другие могли честно и легально зарабатывать нормальные деньги.
Очень логичная система, которая должна защитить пациента от коррупции, от страшного выбора между лечением и разорением, который встает перед семьей всякий раз, когда в ней кто-то заболевает.
Эта система должна защитить и врача, который не имеет доступа к потокам, и медсестру, которая получает минимальную зарплату, и санитарку.
Но тут возникает большая проблема: размер прозрачных денег, получаемых некоторыми врачами в рамках реформы, может оказаться меньше тех нелегальных доходов, которые они получают напрямую от пациентов. Кому такое понравится!
И начались непрекращающиеся атаки на саму суть реформы. До вранья и манипуляций опустился даже президент. На своей недавней пресс-конференции Владимир Зеленский заявил, что реформа медицины показала, что «мы - голые», что «реформа не получилась», что из-за реформы больницы оказались не готовы к таким вызовам, как коронавирус. То есть, то, что больницы – голые, врачи не обеспечены ничем, да и самих врачей – мало, оказывается, виновато не украинское правительство, почти 30 лет недофинансировавшее медицину, не депутаты, лечащиеся за границей и плевавшие на украинские больницы, а реформа, стартовавшая 1 апреля.
При этом он даже не упоминает, что на сегодняшний день Национальная служба здоровья Украины уже заплатила больницам, оказывающим помощь пациентам с COVID-19, 136 миллионов гривен!
62% больниц законтрактовали новые пакеты по лечению коронавируса и уже получают деньги, остальные сделают это в ближайшие дни.
Но факты мало интересны. С ними сложнее манипулировать.
Мне очень будет жаль, если нам не дадут возможность посмотреть на эффект от реформы. Он должен был проявиться не сразу. Больницам понадобилось бы время, чтобы перестроиться, научиться зарабатывать, конкурировать, сотрудничать с наукой. Для всего этого нужно время.
Очень жаль, если нас снова отбросят назад, и вместе с водой (отчасти справедливой критикой) выплеснут и ребенка (саму суть реформы – деньги ходят за пациентом). Или отменят результаты конкурса и поставят во главу НСЗУ «своего человека», который разрушит прозрачные механизмы финансирования. Как говорится, кадры решают всё.
Приведу один пример из личного опыта.
Сейчас, пожалуй, наибольшее число упреков, которые бросают в адрес НСЗУ, касаются тарифов, мол, они рассчитаны неправильно. Они такие низкие, что не покроют затрат больниц. Один из примеров низких тарифов, которые мне приводили и в Мариуполе, - это низкая стоимость родовспоможения. По контракту, государство оплачивает за каждые роды 8 тысяч грн. Медики говорят, что это более чем достаточно для естественных родов, и недостаточно для кесарева сечения, например.
Может быть, и так. Но в 2013 году я рожала в Донецке, в клинике Вишневского. В отличие от Мариуполя, роды там уже тогда были платные, но оплата проводилась официально – через медицинскую кассу больницы. Я оплатила 2500 грн по квитанции, получила двухместную отремонтированную палату, и мне сделали операцию в первом родильном отделении Вишневского.
Спустя пару месяцев моя знакомая сделала кесарево сечение в роддоме больницы №3 Мариуполя. Она заплатила за операцию не больнице, а врачу 7 тысяч грн.
То есть, выходит, что суперклассной клинике Вишневского в 2013 году хватало 2500 грн, чтобы покрывать свои расходы, а городскому роддому №3 нужно было 7 тысяч на ту же самую услугу .
Я ничего не понимаю в медицине. Но считать я умею.
Может быть, реформа требует уточнения в подходах к определению финансирования психиатрических больниц и тубдиспансеров, может быть она требует пересмотра некоторых тарифов. Возможно. Но эта система распределения денег – абсолютно точно, выгодна пациентам, она выгодна хорошим больницам и хорошим врачам. Откат реформы выгоден только тем, кому и сейчас хорошо живется, без всякой реформы и перемен.
Материалы, размещенные в разделе «Блоги», отражают мнение авторов и могут не совпадать с позицией редакции.
Все материалы раздела "Блоги" читайте здесь.