«Не кричите на людей, не распространяйте вирус!» Интервью с инфекционистом COVID-отделения в Мариуполе Еленой Шаповал, - ФОТО

«А вы сами верите в коронавирус?» С этого вопроса начался наш разговор с заведующей инфекционным отделением Больницы скорой медицинской помощи Еленой Шаповал.

Отделение, которым она руководит, было выделено как профильное для лечения пациентов с COVID-19. Начиная с 16 марта, когда сюда был доставлен первый пациент с подтвержденным диагнозом «коронавирусная инфекция», и по сегодняшний день инфекционка БСМП не пустовала ни одного дня.

«Знаете, вирусу абсолютно всё равно, верим мы в него или не верим. Капельные инфекции – это моя специализация. Я занимаюсь этим всю жизнь. И я авторитетно могу сказать: коронавирус  есть, он опасен, и это - не грипп. Это другая инфекция. До сих пор мы крайне мало знаем о нем. Вот уже полгода, как мы боремся с COVID-19, но информации все так же мало. Мы не знаем, вырабатывается ли иммунитет у переболевших, если да – насколько длительный, мы не знаем, каковы последствия будут для здоровья у тех, кто перенес болезнь. Наши ожидания от хода распространения инфекции всё время не оправдываются. И даже мои представления о вирусе сейчас и весной этого года – кардинально иные», - говорит Елена Шаповал.

Мы ведем беседу в зеленой зоне инфекционного отделения. Здесь находиться не опасно. В желтую и тем более красную зону вход для посторонних закрыт. Именно там проходят лечение пациенты с тяжелой формой коронавируса.

- Сейчас в Мариуполе мы имеем рост именно тяжелых форм заболеваемости. В настоящее время в отделении проходят лечение 25 пациентов (цифры по состоянию на 18 августа – прим.ред). И это пациенты средней тяжести и тяжелые, нуждающиеся в кислороде. Так много тяжелых случаев у нас еще не было.

- Это значит, что мы вошли во вторую волну инфекции?

- Думаю, что мы сейчас на пике первой волны. Мы выходили из жесткого карантина, когда не прошли даже плато. Было несколько дней в июне, когда отмечалось небольшое снижение – и всё, а потом болезнь снова пошла в рост. Так что это не вторая волна. Вторая волна начнется осенью и зимой. Вот как только мы все закроем окна (сейчас-то у нас и дома, и в автобусах, и в офисах окна на распашку, все проветривается), закупоримся в помещениях, так сразу и начнется рост инфекции.

- В феврале-марте вы знали о коронавирусе только в теории и сравнивали его с гриппом. Сейчас, после полугодичной работы с пациентами, изменилось ли ваше мнение? Что сегодня вам известно о COVID-19? 

- В марте я выступала по телевидению и приводила статистику смертности по гриппу и сравнивала ее с коронавирусом. Мне казалось тогда, что для паники нет причин. Сегодня я так не считаю. 

Вирус мутирует. Наверное, нам просто повезло, что вирус в Украине менее летален, чем тот, что был в Италии. Но опасно то, что люди перестали его бояться, перестали следовать правилам безопасности. Поэтому мы и имеем сейчас такой рост заболеваемости.

Вообще это же третья атака вируса. Первая была в 2003 году, когда начал распространяться SARS, в 2012-м – MERS. Это всё мутации одного вируса. Первые два были намного опаснее. Летальность выше. Но они не получили такого пандемического  распространения, потому что сложнее передавались от человека к человеку. Вообще, цель вируса – не убить, а заставить долго болеть.  Поэтому вирус делает все, чтобы приспособиться, видоизмениться, чтобы место его обитания – организм человека – не умирал. Это происходит так:  РНК-содержащие вирусы,  когда они попадают в клетку человека, распадаются на кусочки, а потом сами  себя воспроизводят и складываются заново. Как конструктор лего. Но где вероятность того, что во время «пересборки» они не зацепят кусочек другой клетки, и вместо точных копий получится какая-то другая копия, отличающая от первоначального вируса. Так происходят мутации. 

Так что в результате очередной мутации мы получили коронавирус, который стал менее летальным, но проще распространяться. 

К сожалению, мы по-прежнему очень мало знаем о нем. Многие наши ожидания не оправдались. Мы ожидали сезонности. Мы ожидали снижения до нуля уровня заболеваемости в летнее время. Не оправдалось это. 

Не знаем мы и то, вырабатывается ли иммунитет. Пока что случаев повторного заражения в мире нет. Те случаи, о которых сообщалось, на самом деле оказались просто казуистикой – технические ошибки в лабораторных исследованиях.

- Сколько человек в Мариуполе уже перенесли болезнь? Насколько далека реальная ситуация  от официальной статистики?

- Знаете, на самом деле у нас исследуется большое число проб каждый день. Я на почту ежедневно получаю результаты исследований, которые проводит наш лабораторный центр. Это всегда большие папки на 100-150 анализов. Реально сегодня ежедневно обследуется большое количество людей. Обследуются все без исключения пневмонии, респираторки, пациенты при поступлении в стационары и на плановую операцию, экспресс-тесты делаются для пациентов, поступающих в больницы экстренно. Мы, конечно, сталкиваемся с ситуациями, когда экспресс-тест дает положительный результат, а ПЦР –исследование не подтверждает диагноз. Это говорит о том, что какое-то количество людей переболевает бессимптомно или в легкой форме и не подозревает об этом. Но сказать, сколько именно человек были заражены, сегодня не сможет никто. Это работа будущих лет. 

- А как вы лечите больных, если лекарств от коронавируса нет?

- На сегодняшний день доказательной базы в лечении коронавирусной инфекции не существует просто потому, что ее не может быть. Прошло очень мало времени.

Информация о вирусе меняется каждый день. И те протоколы лечения, которые мы получили в марте, принципиально отличаются от тех, что мы имеем сейчас. Они менялись несколько раз.

Помните, как одно время все твердили про хинин, мол, вот она панацея? Сегодня от него практически отказались, потому что не увидели существенного действия, зато много побочных эффектов. И такая история со многими препаратами, которые использовались в лечении.

Еще пример. Первых больных с дыхательной недостаточностью мы интубировали сразу. На сегодняшний день мы стараемся как можно дольше использовать инвазивные методы.

Поиск методов лечения еще продолжается. На сегодня мы проводим симптоматическое лечение. 

- По мере изучения вируса, в ВОЗ то и дело подбрасывали новые симптомы болезни. С какими симптомами вы чаще других сталкиваетесь в Мариуполе, не в теории, а в жизни?

- Отличий больших нет. Все как у всех. Разве что потеря обоняния. На этот симптом в Мариуполе жалуются почти все наши пациенты. 

Заболевание начинается как обычная респираторка, может быть даже не очень высокая температура. Часто к этому присоединяется пневмония. Это основное проявление коронавируса. Он отличается тем, что сразу опускается вниз. Чтобы вирус мог проникнуть в клетку, в этой клетке должны быть рецепторы, которые позволяют вирусу это сделать. Вот те рецепторы, которые дают возможность коронавирусу прикрепиться, они располагаются в нижних дыхательных путях. Поэтому пневмонии.

В отличие от гриппа, коронавирус имеет более долгое течение. Если при гриппе можно назвать день и час, когда ты заболел, то здесь – нет. Сначала появилась какая-то слабость, инверсия обоняния, возможно, сухой кашель, а потом все это нарастает, как снежный ком, и уже на вторую неделю приходится пик заболевания.

- Насколько обеспечено инфекционное отделение всем необходимым для лечения пациентов с COVID сегодня, и как вы пережили тот критический период, когда невозможно было купить даже самую простую маску?

- Знаете, нас выручило то, что мы всегда имели запас СИЗов (средства индивидуальной защиты – прим.ред.). Вот этот наш стратегический запас и выручил всех в марте. Главврач БСМП вместе с нашей старшей медсестрой объездили тогда все склады, где можно было хоть что-то купить – не было ничего.

Как-то всех быстро накрыла эпидемия, и в выигрыше оказался тот, кто готовился заранее.

На фото - Елена Шаповал перед входом в красную, закрытую, зону инфекционного отделения

В Мариуполе, и я не для пиара это сейчас говорю, а просто потому, что это – объективно – готовиться к эпидемии начали еще в феврале, когда уже стало понятно, что коронавирус перешагнул Китай. Именно поэтому мы успели подвести кислород к каждой (я подчеркиваю) койке, закупить необходимое оборудование, сделать строгое зонирование отделения на зеленую. желтую и красную зоны. Все эти меры позволили нам сохранить здоровье врачей и обеспечить условия для оказания качественной помощи в тех условиях, которые сложились.

На фото - кислородные трубки, подведенные к кроватям

Да, нигде в мире пока эффективного препарата для лечения COVID нет. Мы лишь корректируем общее состояние пациентов. При этом отделение располагает всеми необходимыми для этого препаратами, в том числе очень дорогими антибиотиками, препаратами кардиогруппы, и так далее.

Мы делаем рентген пациенту прямо в палате. У нас каждый бокс изолирован, имеет отдельный выход на улицу, в каждом боксе и полубоксе (на втором этаже  палаты без отдельного выхода) - душ, туалет, бойлер. Питание трехразовое, но не очень вкусное. Но хорошо, что есть. В отделении принимают передачи с продуктами из дома, но только в одноразовой посуде, поскольку мы все утилизируем после контакта с больным.

- Во сколько пациенту обходится полный курс лечения?

- Все лечение покрывается из государственного бюджета. Мы можем в исключительных случаях предложить пациенту докупить какое-то симптоматическое средство, но это – в исключительных случаях. Всеми необходимыми препаратами обеспечены полностью.

- А медперсонал? Сколько вы зарабатываете, каждый день фактически подвергая себя риску заражения?

- Мы ни одного дня не были ущемлены в деньгах. Пока были проволочки на уровне Киева, помогал городской бюджет. Сейчас мы получаем обещанные 300% надбавки. И в реальных деньгах врач в инфекционном получает около 20 тысяч гривен, медсестра – 12-15 тысяч. Но вы же понимаете, что размер зарплаты каждого зависит от выслуги лет, категории и других факторов.

Что касается рисков разразиться… Знаете, я здесь, в отделении, чувствую себя в большей безопасности, чем на улице, контактируя со случайными людьми. Здесь все сотрудники каждые две недели проходят ПЦР-исследование. Все меры безопасности – соблюдаются. Мы обеспечены средствами индивидуальной защиты на 100 процентов.

Вот в этих коробках лежат щиты, СИЗы, перчатки - всё, что нужно.

И каждый медработник знает, как надо этим пользоваться. Подходит, берет, после использования все это утилизируется.

За время эпидемии у нас не заболел ни одни врач, ни одна медсестра. Это результат хорошей организации работы.

- Скажите, а ваши коллеги испытывали агрессию со стороны людей из-за того, что контактируют с больными из-за страха заразиться?

- Нет, никогда такого не было. Хотя все мои соседи, к примеру, прекрасно знают, кем я работаю и чем занимаюсь.

Хотя, пожалуй, мои взаимоотношения с соседями – единственное, чего не коснулись перемены. В остальном коронавирус очень изменил уклад жизни, привычки, образ мысли.

Например, я отрастила волосы – потому что длинные проще прятать  в СИЗ. Я не хожу на маникюр, потому что не хватает времени, и не вижу особой ценности сейчас в этом, лучше лишний раз остаться дома и не контактировать с людьми. Я отказалась от поездок, хотя все знают меня как очень активного, деятельного человека.  Отложила путешествия на потом. Моей дочери (она работает в банке) запретили общаться со мной до конца эпидемии. Я становлюсь антисоциальным человеком. И лишние контакты с людьми меня напрягают.

Наверное, это с нами со всеми уже надолго. 

На сегодняшний день социальная дистанция - единственный эффективный способ защитить себя от коронавируса. Понимаете, можно даже с больным контактировать и не заразиться, если соблюдаешь дистанцию и если он не кашляет и не кричит, направляя в вашу сторону форсированный поток воздуха.

Поэтому расстояние 1-1,5 метра спасет вас. А еще – доброта и вежливость. Будьте взаимовежливыми друг с другом, не повышайте голос в разговоре с другими людьми, и  будьте здоровы!

Записала Анна Романенко