Павел Кириленко возглавил военно-гражданскую администрацию Донецкой области в 2019 году. Бывшему прокурору было непросто углубляться в многочисленные коммунальные, социальные, инфраструктурные проблемы региона, живущего в состоянии войны еще с 2014 года. Но после 24 февраля 2022-го и эти проблемы отошли на второй план. Очень резко деятельность ОВА вышла за рамки установленных годами правил, а работа ее руководителя превратилась в сплошной кризисный менеджмент. Только решили проблему с поставками газа, как надо решать проблему с водой. Как-то уладили этот вопрос, как появляется новая проблема - электричество. И так до бесконечности. А еще эвакуация, помощь военным подразделениям, обеспечение фортификационных сооружений.
На сегодняшний день Павел Кириленко работает в режиме нон-стоп, практически без выходных, вкладывая в безопасность региона не только свое рабочее время, но и собственные финансовые ресурсы.
Он фактически не покидает пределы области с началом войны, ради безопасности периодически меняет место своего расположения и лишь изредка покидает Донецкую область для того, чтобы на государственном уровне обсудить вопросы безопасности и жизнедеятельности области.
Спланировать встречу с главой области сейчас почти невозможно, и это еще один признак работы во время военного положения - план действий Кириленко составляется только сегодня на сегодня, потому что никто не знает, какая точка на карте вдруг загорится. Поэтому журналисты газеты Восток Now общались с ним отрывками, частично письменно, частично по телефону. Поговорили о важных вещах - главным образом о том, как нам жить друг с другом после победы.
- Павел Александрович, вопрос о коллаборантах. Война длится уже 9 лет, но только сейчас суды начали выносить реальные приговоры людям, которые предали свое государство. Есть ли у вас план, что делать с коллаборантами, и вообще учтены ли ошибки 2014-го года, когда сотни, а возможно тысячи людей избежали ответственности за это преступление?
- Если вопрос стоит по деоккупированным территориям, то там обычно работают правоохранительные органы, которые руководствуются действующим уголовным кодексом, ведется работа в соответствии с уголовным процессуальным кодексом. Коллаборантов выявляют, привлекают к суду. И эта работа сейчас не останавливается вообще.
Я имею информацию, как работает Служба безопасности Украины, как работают органы уже досудебного расследования по коллаборантам. Если это коллаборант - то это исключительно уголовная ответственность, потому что это тяжкие и особо тяжкие преступления против основ национальной безопасности государства, это понятно. Как в 2014-м уже не будет.
Что касается нашего плана действий в отношении оккупированных территорий, особенно тех, которые были захвачены еще в 2014 году, то мы понимаем, что там коллаборантов будет, ну, если на каждый второй, то каждый третий точно. Поэтому наши действия на тех территориях после их освобождения должны быть сбалансированы, чтобы действительно, извините, не перегнуть палку, чтобы не брать всех под одну гребенку. А с другой стороны, чтобы при этом не пропустить сквозь пальцы врага, который возьмет в руки желто-голубой флаг и станет кричать вместе со всеми остальными, как он очень сильно ждал Украину. А сам все это время сотрудничал с оккупационными властями.
Поэтому наши действия должны основываться на четком понимании законодательства, быть жесткими, но не жестокими.
Жесткость должна быть в данном случае для того, чтобы тот очаг коллаборантов, который, не дай Бог, будет там или перекрашен, или переведен в такой "спящий режим", не имел возможности снова когда-то превратиться в такую движущую силу на территории Донетчины, которая в дальнейшем будет опять же мутить общество.
Донетчина должна быть возрождена и перерождена без коллаборантов. Это однозначно! Люди должны иметь национальное сознание и осознавать себя членами общества государства Украина. Людям, которые такого отношения к государству не разделяют, - не место на территории украинской Донетчины и на территории Украины в частности. Поэтому люди, которые совершили преступление против Украины, пусть они ищут себе место на территории огромной Российской Федерации или в других странах, которые им нравятся. Но точно не на территории Украины. Это мое видение.
Но люди, которые действительно были заложниками обстоятельств, заложниками ситуации, не должны пострадать. История каждого человека должна рассматриваться отдельно.
- А что скажете об учителях и медиках? Эта тема много обсуждается. Есть мнение, что эти люди просто выполняют свой профессиональный долг и ни в чем не виноваты. Но с другой стороны, врачи спасают тех, кто убивает наших людей, украинцев; учителя вкладывают детям определенную информацию, учат детей ненавидеть Украину. Есть ли понимание, что с ними будет?
- Есть разница между работой врача и учителя. Я не хочу, чтобы кто-то сейчас подумал, что я кого-то пытаюсь отбеливать, я всегда придерживаюсь принципа справедливости. Но существует клятва Гиппократа. Врач обязан спасать жизнь и здоровье людей. Опять же, на временно оккупированных территориях надо будет смотреть, чем именно занимался врач, действительно ли спасал людей, или все же сотрудничал с оккупантами в более широком контексте.
По поводу учителей, здесь все однозначно. Они формируют национальное сознание ребенка.
То, что учителя делали последние 9 лет в оккупации, - они просто разрушали украинскую идентичность. А это основа основ государства.
Поэтому каждый, кто выбрал путь оставаться в оккупации и делать это с детьми, - совершил преступление и должен отвечать. Кто-то там говорит, что вот, "государство нас оставило". Но это не так. Жителям временно оккупированной территории начислялись и выплачивались пенсии. Начисляются пенсии и сейчас. До последнего времени на линии разграничения работали почта, ЦПАУ, украинские банки, действовали пункты въезда-выезда в Донецкой области (их было четыре).
Я напомню, что война на украинской Донетчине началась в 2014 году. В 2022 году началось полномасштабное вторжение. Поэтому в данном случае говорить о том, что у людей не было времени, чтобы определиться, - это неправда. Каждый сделал свой выбор и теперь должен за этот выбор отвечать.
Ошибочно думать, что люди, которые учили детей, воспитывали малышей в детских садах под флагами квази-образования, потом смогут вернуться в Украину и дальше работать. У меня это не укладывается в голове. Мое твердое, глубокое убеждение - эти люди должны отвечать. Они не могут в дальнейшем быть связанными с украинским образованием. Это я еще мягко говорю. Надо еще жестче.
- Понятно, что такая жесткая позиция происходит от понимания последствий терпимости к коллаборантам и предателям. Опыт 2014-го года показал, к чему это приводит. Думаю, что в регионах, где такого опыта нет, труднее понимать, как надо действовать. По вашему мнению, должны ли вы выступать с законодательной инициативой в этом вопросе или все же это должен быть общегосударственный процесс, который спускается из министерства?
- Думаю, я как глава ОВА, руководители структурных подразделений, мои заместители - мы должны также аккумулировать информацию о ситуации и предоставлять свои предложения и по внесению изменений в действующее уголовно-процессуальное законодательство. Конечно, только в концептуальной части. Я не говорю, как проводить следственные действия и их квалифицировать. Я только могу высказываться о важности наказания определенных категорий граждан, в том числе учителей, понимая тяжесть их преступлений и последствия, вызванные действиями.
Воспитание молодого поколения, которое, проживая в суверенном независимом государстве, не воспринимает государственность Украины, - это преступление. И это самые страшные последствия, которые влекут за собой действия педагогов.
Конечно, я представляю, сколько будет правозащитников, которые будут выступать против такого подхода. Но я уверен: мы должны действовать жестко, потому что это вопрос нашей национальной безопасности.
- В таком случае, Донецкой области после деоккупации понадобится большой кадровый резерв, тысячи учителей, которые согласились бы ехать на восток из других регионов и становиться к работе вместо коллаборантов. Есть ли у вас кадровый резерв? Где, собственно, брать столько педагогов?
- Кадровый вопрос и сейчас чрезвычайно остро стоит, а после деоккупации встанет еще острее. В области, две трети которой оккупированы, обучение осуществляется преимущественно дистанционно. Учителя увольняются, выезжают за границу, в другие регионы. Мы максимально принимаем меры для того, чтобы держать коллективы. Люди понимают ситуацию и имеют желание возвращаться на родную Донетчину и воспитывать достойных сыновей украинской земли. Но без мер стимулирования на уровне государства сделать это невозможно.
Мы предоставим предложения, расчеты по уровню заработных плат в таком регионе, как Донецкая область, после деоккупации. Для того, чтобы педагоги и медицинские работники хотели ехать сюда, мы должны создавать финансовые стимулы. Мы готовы предоставлять свое видение и тесно сотрудничать, исходя из практического опыта, с центральной властью, с руководством государства. Наши предложения учитываются и я уверен, работа по увеличению кадрового потенциала будет проводиться. Будем привлекать и молодых специалистов, и конечно же использовать меры стимулирующего характера. Ведь все же мы люди. И мы должны понимать: такие условия, в которых придется работать в Донецкой области после деоккупации, они, мягко говоря, будут отличаться от других регионов. Людей нужно поощрять финансово ехать на восток.