В колониях и следственных изоляторах России, а также на оккупированных ею территориях находятся тысячи украинских гражданских. Их задерживали во время прохождения фильтрации или прямо на улицах с формулировкой "за противодействие СВО" и закрывали в СИЗО и колонии без обвинений, следственных действий, судов и срока освобождения. Поэтому найти их официальным путем невозможно, а для их освобождения, в отличие от военнопленных, не существует никаких механизмов.
Об этом пишет Русская служба BBC.
Издание отмечает, что гражданское население - самая уязвимая группа людей во время войны, особенно той, которую одна из сторон продолжает называть "специальной военной операцией". Именно так Россия оправдывает задержание гражданских украинцев - якобы те противодействовали СВО.
После вторжения в Украину российские власти не делали различий между военнопленными и захваченными гражданскими. Министерство обороны России в ответах на запросы о гражданских отмечало, что они "содержатся в соответствии с требованиями Женевской конвенции об обращении с военнопленными".
Женевская конвенция о защите гражданского населения во время войны ничего не говорит о возможности взять гражданских в плен, но запрещает брать заложников. Все, что касается плена, в конвенциях касается исключительно военных. Гражданских же, согласно действующим международным нормам, можно именно только задержать, причем "в соответствии с законами и правилами оккупирующей стороны", а также с гарантией на справедливый судебный процесс.
"Если речь идет о задержании, значит, или в уголовном кодексе, или в административном должна быть статья, что "противодействие СВО" - это административное правонарушение или уголовное преступление. Тогда бы это добавило процессуальности статусу этих людей, и мы как правозащитники могли бы направить адвоката. Но на это мне отвечают: "Нет, что вы, мы ни в чем их не обвиняем и не подозреваем, они просто задержаны за противодействие СВО"", - рассказывает юрист Полина Мурыгина, основательница проекта Every Human Being, который занимается поиском гражданских в российских колониях. По российским законам задержать человека до судебного решения можно только на 48 часов и по установленной процедуре - с оформлением протоколов правомочными лицами. Летом 2023 года этот срок был увеличен до 30 дней для задержаний в условиях военного положения (оно введено указом Владимира Путина в четырех оккупированных регионах Украины - самопровозглашенных ДНР, ЛНР, частях Запорожской и Херсонской областей) - но только если задержанный подозревается в совершении тяжкого преступления или нарушил связанные с военным положением запреты и ограничения.
Но время, место и основание "задержаний" украинцев военными чаще всего нигде формально не зафиксированы, уголовные или административные дела не возбуждены, расследование не ведется, следует из решений судов, с которыми ознакомилась Би-би-си. Человек просто исчезает. И даже найти его в этой системе, не говоря уже о том, чтобы вытащить из нее, очень сложно.
"Помогая таким пленным, мы столкнулись с юридическим парадоксом: лучше, если о тебе думают, что ты преступник", - говорит Мурыгина.
Если человеку предъявлено обвинение, он начинает существовать в юридическом поле, у него появляются права. Если он военнопленный, его можно обменять. Гражданские же "задержанные" сидят в российских колониях и СИЗО часто без защиты, без обвинений и без суда. Они существуют внутри российской пенитенциарной системы, причем формально их там нет.
По словам адвоката Марии Эйсмонт, в большинстве известных ей случаев украинских военнопленных и гражданских содержали отдельно от других заключенных. "Исключение составляет "Лефортово" (московский СИЗО - Би-би-си), но там у арестанта если и есть сокамерник, то один, а с другими обитателями СИЗО он не видится даже в коридорах", - говорит она. При этом у тех, кого официально обвинили в преступлениях, - в основном это террористические статьи, но не только право на адвоката признается российской системой правосудия. В такие уголовные дела входят защитники, подтверждает Эйсмонт.
К тем же, кто сидит без обвинений, доступа адвокатов фактически нет, отмечает она: "Ни мне, ни другим коллегам не удалось найти таких людей и встретиться с ними, несмотря на то, что родственники просили съездить и была информация, где они находятся, и каждый задержанный имеет право на адвоката".
Даже если Минобороны подтверждало, что "задержанный за противодействие СВО" находится "на территории России", назвать место и допустить к нему адвоката военные отказывались до окончания "проверочных мероприятий". Сроков у таких "мероприятий" нет, обжаловать их невозможно.
"Мы пытались обращаться и в военные, и в гражданские суды, - говорит адвокат Леонид Соловьев, который почти два года безуспешно разыскивал харьковского студента, - Правовых инструментов здесь не существует, это абсолютно политическая плоскость".
Мирные "военнопленные"
Проект Every Human Being долго занимался делом 25-летнего Ивана Гончара, жителя Мариуполя, задержанного во время фильтрации на российско-украинской границе в апреле 2022 года. Пытаясь найти молодого человека и отправить к нему адвоката, создатель проекта Полина Мурыгина начала переписываться с российским Министерством обороны.
"У меня была теория о том, где он содержится. И мы прямо спросили об этом Минобороны. В ответ получили длинную тираду о том, что Гончар имеет статус "задержан за противодействие СВО"", - говорит Мурыгина.
В ответе ведомства, который есть в распоряжении Би-би-си, говорится, что информацию о местонахождении Гончара не могут предоставить третьим лицам, но он содержится "в соответствии с требованиями Женевской конвенции об обращении с военнопленными". Вот только какое отношение Гончар, никогда не служивший в армии, имел к военнопленным, в Минобороны не объяснили.
Как только украинская армия проводит контрнаступательные операции, российская армия и ФСБ задерживают там гражданских украинцев "за противодействие специальной военной операции", говорит Анастасия Пантелеева, аналитик "Медийной инициативы за права человека" (МИПЧ). Эта организация документирует нарушения прав человека и военные преступления во время войны в Украине.
"Человека могут арестовать за то, что у него окна в доме выходят на потенциально важный для российских военных участок. И если его обстреливают, то в корректировке огня обвиняют того, кто живет рядом", - говорит Пантелеева.
Рассказывают освобожденные
Украинские правозащитники, с которыми пообщалась Би-би-си, признают, что больше информации удается получить именно от освобожденных: или от обмененных украинских военнопленных, или от гражданских.
С точки зрения украинского законодательства гражданский человек, задержанный российскими силовиками на оккупированной территории Украины, по сути, за поддержку своей страны - это заложник. Такое задержание в условиях оккупации украинской суверенной территории юридически квалифицируется как похищение и взятие в заложники.
В рамках всех обменов пленными, которые состоялись между Украиной и Россией во время войны, домой вернулись более 140 гражданских украинцев, говорит омбудсмен Дмитрий Лубинец.
Есть те, кого россияне отпустили без объяснений. Сколько точно таких людей неизвестно.
Освобожденные люди рассказывают о своих сокамерниках или вспоминают имена и фамилии, которые слышали на перекличках, обысках, когда людей вывозили на допросы и забирали на этапы.
Именно благодаря показаниям военного, который оказался дома в результате обмена, Юлия Хрипун узнала, что ее отец (Юлия попросила не называть его имя) находился до августа 2022 года в крымском СИЗО. До российского вторжения он работал охранником склада зерна возле Токмака в Запорожской области. Этот склад почти сразу оккупировали российские военные, и мужчина просидел там весь первый месяц войны. Потом его арестовали.
Сначала он оказался в Еленовской колонии Донецкой области, потом его отправили в Курск. Как и в случае с Иваном Гончаром, Россия заявила, что мужчина считается военнопленным, хотя фактически является гражданским человеком.
Из Курска отца Юлии перевезли в СИЗО в Крыму. Украинский военный, который сидел с ним в одной камере, видел, как его вывели куда-то. Была надежда, что мужчину забрали на обмен, но тот так и не вернулся домой. Через четыре месяца после этого дочь получила официальное подтверждение от Красного Креста, что в августе 2022 года отец действительно находился в тюрьме в Крыму.
Где сейчас отец, девушка не знает.