"Наш ледокол "Капитан Белоусов" превратился в укрытие для людей. Когда-то он ломал лед, а теперь от него понадобилось совсем другое..."
"Мариупольский порт мог автономно существовать в течение трех месяцев - мы имели запасы еды, воды, топлива".
"Порт бомбили в апреле ужасно. А когда все стихло, мы увидели по всей территории ужас, который никогда не смогу забыть: десятки сожженной техники, танки и разбросанные по порту руки, ноги, оторванные головы танкистов. Российских танкистов! Их таскали собаки, но русским они не были нужны..."
Эти несколько цитат принадлежат Владиславу Мирошниченко, председателю профкома Мариупольского морского торгового порта. Он зашел на территорию порта 25 февраля и покинул его последним, в конце апреля 2022 года.
"Я готовился к плохому сценарию. Те сигналы, которые мы получали от военных, свидетельствовали о том, что война будет. Но честно говоря, трудно было представить такое..." - говорит Владислав. 24 февраля он проснулся от взрывов. Собрался, пошел на работу в порт, но руководство объявило: "Все работаем, не паникуем". И это очень удивило, потому что уже были сообщения, что россияне захватили Херсон, атакуют со всех направлений, и что колонна, которая двинется в сторону Мелитополя, грозит окружить Мариуполь.
Вечером он собрал бывшую жену и дочь, посадил их в машину и повез в Днепр. А утром 25 февраля вернулся в Мариуполь.
В то время в порту стала формироваться команда из руководителей, которые взяли на себя ответственность за сохранение предприятия, обеспечение работников порта, а также военных Мариупольского гарнизона всем необходимым.
"Портовые склады были завалены продуктами. Все склады и все суда были обеспечены едой, потому что это же было начало года, и порт как стратегический объект пополнял стратегические запасы именно в это время. А еще в порту были огромные запасы солярки, питьевой воды, генераторы для автономной работы. Мы могли бы абсолютно без питания продержаться на этих запасах три месяца, - рассказывает Мирошниченко. - Мы начали раздавать солярку всем военным подразделениям, которые находились в Мариуполе, а также горсовет, больницы. Работала столовая. Все военные Мариупольского гарнизона ели у нас. Она работала вплоть до 19 марта. Мы выдавали теплую одежду (спецодежда портовиков, которая была на складах).
У нас были оцинкованные цистерны, мы их заливали питьевой водой из своих запасов, и развозили по больницам до тех пор, пока это было возможно.
4-5 марта россияне начали бить по порту. Сначала по 3-м воротам и старому элеватору - там где стояли антенны и системы наблюдения. Но это еще было не тотально.
Уже в начале марта в порт стали сходиться люди в поисках убежища. Чем больше домов разрушал враг на Черемушках, тем больше людей становилось в порту. Ведь ММТП имел большое бомбоубежище, обустроенное по всем правилам, а еще мы решили, что можно использовать суда как убежище. Когда 2 марта в городе отключился свет, вода, тепло, на судах благодаря автономной системе питания мы могли обеспечивать и воду, и тепло, и свет".
Поэтому к концу марта в порту собралось уже более 200 человек, а еще здесь попали в ловушку экипажи шести иностранных судов.
16 марта в порт заехал вместе со всей командой патрульки Михаил Вершинин и стал заниматься обороной. Там же были и морпехи.
Работники порта помогали как могли. Стояла задача любой ценой перекрыть для вражеской техники бульвар Шевченко. Поэтому водитель Анатолий Чеканенко по 20 часов был за рулем, почти не спал - он возил бетонные плиты из порта на бульвар. И в таком же режиме работали водители погрузчиков.
В этот период были затоплены новые морские ворота - те, что пропускали суда с просадкой 8 метров. Для этого пришлось затопить снаряд "Меотида", буксиры "Донбасс", "Аламак", плав-краны и пару сторожевых катеров. Поэтому россияне потеряли возможность заходить в порт большими судами.
21 марта порт покинуло все руководство.
"Руководство порта эвакуировалось. Но я не мог уехать из города, - рассказывает Владислав Мирошниченко, - На "Азовстали" находился мой сын, Владлен, военнослужащий Нацгвардии. Ну как я мог оставить его и уехать из города?
Поэтому я остался. Вместе со мной в порту осталась семья Андрея Мезенцева. И эти люди стали просто нашим спасением. Потому что сам Андрей Владимирович 20 лет работал в порту, он там все знал, и всех знал. Он мог найти капитана, для того чтобы затапливать суда, мог починить технику, знал, где и что можно в порту достать. Его жена была поварихой и кормила всех. Сын Мезенцева был главным механиком плав-крана.
Более 240 человек оставались на тот момент в укрытиях в порту. Люди разместились главным образом на ледоколе "Капитан Белоусов", плав-кране "Нептун" и буксирах "Меркулов" и "Маркин". В бомбоубежище тоже были люди. Но на судах было более комфортно - там был свет, была вода. И в помещениях, где находились дети, мы даже обеспечивали тепло и горячую воду.
У нас еще оставалась каша, окорочка. И мы начали собирать рыбу. Ее было много. Она не выдерживала постоянных взрывов, и, контуженная, всплыла на поверхность. Поэтому нам оставалось только собрать ее и приготовить. Поэтому до 1 апреля у нас еще были неплохие условия.
1 апреля я в последний раз выходил на берег. Начиная со 2 апреля в порту начался настоящий ад. Ад на земле".
В ледокол "Капитан Белоусов" попал снаряд, там погиб человек, были раненые.
Плав-крану больше повезло. Он уцелел.
Самолеты сбрасывали бомбы, с моря били вражеские корабли, по территории порта ездили танки и били по инфраструктуре, по "Азовстали".
"Когда в порт заехала колонна танков, один российский танкист сначала помахал нам рукой, а потом стал развлекаться тем, что ездил по территории и раздавливал частные автомобили, которые там были припаркованы. Чуть меня не раздавил вместе с машиной, - рассказывает Владислав Мирошниченко. - 7 апреля по рации объявили перемирие - россияне согласились выпустить из порта экипажи иностранных судов.
21 апреля в порту стало тихо. Пришли какие-то россияне в гражданском, из Ростова. Культурные, вежливые, предложили организовать питание. Сказали, что надо начинать расчищать порт.
А вы не представляете, что там было! Сожженные танки, БТРы, руки, ноги, головы валяются, куски тел разбросаны повсюду. Их никто не убирает, никто не вывозит. Собаки те оторванные конечности таскают.
Знаете, на складе зерна остался погибший наш боец, так россияне прислали две машины следователей, чтобы его смерть зафиксировать и вывезти тело. А на своих вообще не обращали внимания. Становилось уже тепло в конце апреля. Оно все гнило, жижа растекалась по порту. Дышать было невозможно. Я в апреле практически ничего не ел, потому что не хотелось. Невозможно было есть в тех условиях. Я похудел на 20 кг и не потому, что еды не было - не мог.
А потом уже в мае россияне пригнали несколько грузовиков и просто экскаваторами стали сгребать мусор вместе с остатками тел, своих же соотечественников! Загрузили все это, а потом вывезли в Приморский парк, и где-то там, за ночным клубом "Коралл", думаю, и сожгли все это, потому что видел бочки с пониженным газом туда завозили.
Вот такое у них отношение к своим.
Ну а нас проверяли бесконечно. Документы - по несколько раз в день, раздевали.
На ледоколе, как я говорил, были раненые после попадания снаряда, так они туда зашли, раненых забрали, отвезли в Мангушскую больницу, а людей всех вывезли на фильтрацию.
Почему-то нас на плав-кране не стали трогать. Однажды зашли, а у нас много детей было, детишки играли, бросились им под ноги и чуть с ног не сбили, так они рукой махнули и пошли себе".
После этого россияне взяли порт под охрану. Охраняли в две смены, причем что интересно, одна смена состояла из зеков, а другая - из бывших полицейских. И эти две смены ненавидели друг друга, не контактировали, не разговаривали. Все были из Донецка, других оккупированных городов - предатели. Этими спорами между охраной мариупольские портовики и воспользовались.
"Когда 22 апреля менялись зеки и бывшие милиционеры, мы сели на 4 машины (три семьи нас было) и выехали из порта. Никто нас не стал останавливать.
Я поехал к родителям в Кальмиусский район. И россияне в порту нас потеряли. Искали, куда делись? А как найти людей, когда в городе связи нет? Никак. Поэтому я скрывался у родителей, а Мезенцев Андрей с семьей выехали за границу.
Один человек (не могу называть его имя) помог вывезти меня тайно на Белосарайскую косу. Там я стал пережидать и думать, как действовать дальше.
На косе было тихо, теплое море. Я сидел на берегу и смотрел в сторону Мариуполя. А там - бесконечные бомбы падали на "Азовсталь", где находился и мой сын. Это было ужасное ощущение.
Когда все только началось, я звонил ему и говорил, что смогу вывезти его из города. Просил об этом. Но когда он это услышал, ответил, что еще раз предложу ему такое - не будет больше разговаривать со мной. Поэтому я больше не предлагал.
Сын попал в плен вместе со всеми. В ноябре 2022 года его обменяли. Но его лучший друг до сих пор остается в плену..."
Но спрятаться на косе у Владислава Мирошниченко не получилось. Его разыскал 29 апреля заместитель главного диспетчера порта Сергей Конев и предложил работать на оккупантов. Стало понятно, что надо выезжать из оккупации.
Он выехал на Бердянск, но под Осипенко его задержали ФСБшники. Проверяли очень долго.
"Думал, что это уже все, конец. Но спас меня мой портовский пропуск. Показал, сказал, что меня отпустили, что еду в Бердянский порт, они и поверили. В Бердянске тоже провел несколько дней. 12 раз я делал попытки, чтобы проехать дальше, но все время меня возвращали. И только с 12-й попытки удалось доехать до Васильевки. Там подождал еще три дня, и оттуда уже доехал до Запорожья. Это была уже середина мая. А 5 июля я мобилизовался", - рассказал Владислав Мирошниченко.
Он говорит, что оккупантам в порту ничего не удалось наладить и сейчас. А все потому, что есть две проблемы, которые решить без окончания войны им не удастся. Во-первых, это морские ворота. Они остаются заблокированными. Нужны огромные деньги, специалисты-водолазы, специальное оборудование, чтобы погружаться под воду, распиливать затопленные суда и поднимать их кусками на поверхность.
Поэтому сейчас оккупанты могут пользоваться лишь плоскодонными судами класса река-море. И много этими судами не перевезешь.
Другая проблема - портовые краны, которые не работают. И не заработают, потому что для их работы нужны огромные электрические мощности. А их нет. Высоковольтная подстанция разрушена. Тянуть электричество неоткуда. Поэтому оккупанты сейчас пользуются только плав-кранами. И это очень ограничивает также их возможности.
Тем не менее, похитить металл Метинвеста на сумму более 200 млн долларов они смогли. Как и украсть украинское зерно, хранившееся в порту в большом количестве.
По информации Владислава Мирошниченко, сейчас россияне возят морем строительные материалы в город, вывозят украденное небольшими партиями, но привезти тяжелое вооружение они вряд ли смогут.
ЧИТАЙТЕ нас в Телеграм-канале Мариуполь 0629
ОТПРАВЛЯЙТЕ свои сообщения в Телеграм-бот 0629
ОБСУЖДАЙТЕ новости в нашей группе Фейсбук - Мариуполь Город-герой
СМОТРИТЕ нас на YouTube