Мариупольчанка Галина Артемова вместе с 78-летней мамой и 16-летним сыном живет в Киеве, где пожить в своей квартире им предложили родственники. Женщина преподает английский онлайн и все свободное время посвящает сыну, у которого расстройство аутистического спектра (РАС). Получив ранение, пережив ад ковровых бомбардировок, десятки проверок на российских блокпостах и потерю родного дома, женщина удивляется, что даже в столице Украины есть люди, которые считают переселенцев просто "трусами". Она поделилась с сайтом 0629 своей историей спасения и мыслями о том, почему так много людей ведутся на российскую пропаганду.
Диалоги в киевской маршрутке
Из-за особенностей своего сына Галина должна ежедневно сопровождать парня на пути в школу и домой, а также водить его в художественную школу. В Мариуполе он имел инклюзивное обучение в обычной школе, но после стресса, который они пережили в начале полномасштабного вторжения, женщина не стала настаивать на том, чтобы и в новом городе инклюзия продолжалась. Поэтому, сейчас парень учится в школе-интернате №22 в Оболонском районе. Бывает, вместе с мамой он передвигается по городу общественным транспортом, где иногда случаются такие дискуссии, о которых женщина рассказывает очень эмоционально.
"Едем мы как-то с Майдана домой на Оболонь. Меня спросили: какая это улица. Говорю - не знаю. "А, ясно, опять эти беженцы!" Я молчу. Но мужчине не унимается, он снова: "Ну, конечно, дома было страшно, приехали сюда", - рассказывает об одном таком случае Галина. - И тут меня понесло. Так, что я сама от себя не ожидала. Кричала я минут пять и меня никто не останавливал".
Те, кто знает Галину, согласится, что она очень спокойный человек, говорят иногда - даже слишком. Несмотря на жизненные испытания она остается оптимисткой, не опускает руки и всегда идет вперед. А еще обычно склонна видеть в людях скорее хорошее, чем плохое.
"Понимаете, для того, чтобы я взорвалась и закричала, должно было произойти что-то по-настоящему ужасное, - признается женщина. И добавляет, что именно тогда проживала тяжелые моменты нашей войны, которые для нее были очень персонализированы. - Это было эмоционально тяжелое время, когда наши парни выходили из Авдеевки, были новости о раненых, которых расстреляли россияне. А у меня племянник, сын троюродной сестры, служит в том районе... И это моя родная Донетчина... Я знаю, как там хорошо было даже после 2014-го года. Кстати, и ассистентка учителя, которая была у моего сына в Мариуполе, из Авдеевки - у нее родители там жили. И вообще, я знала много людей из этого города".
Она кричала этому мужчине, что убьет его, если он не замолчит. Признается, что стресс как будто высвободил все "навыки общения" подростка начала 90-х годов.
"Я сразу вспомнила, как с таким быдлом разговаривать. Сказала ему, если бы он пережил тот ужас, который пережили мы, то никогда бы так не говорил. Спросила его, был ли он под ковровыми бомбардировками возле Азовстали, когда летело все, что существует в той армии? - вспоминает женщина минуты собственной неистовой ярости. - Он молчал. Такой себе коренастый дядя, килограмм на 15 тяжелее меня, мог бы ударить запросто. Но он замолчал, пораженный моей реакцией".
"Укушенные" пропагандой Кремля
После эвакуации из Мариуполя Галина несколько месяцев жила в Черновцах, где тоже слышала интересные диалоги.
"Я покупала нитки в магазине, который находится рядом с благотворительным фондом, где всегда много переселенцев. Продавщица ко мне: "Ой, вы знаете, к нам заходят столько женщин с Востока, что я удивляюсь: они и шьют, и вышивают, и вяжут!", - вспоминает Галина. - Я не выдержала, говорю, мол, мы еще два раза в день душ принимаем и цветы высаживаем. А еще - на украинском языке разговариваем. Она смутилась и спросила, откуда я. Никогда не забуду то искреннее удивление в ее глазах..."
Галина с грустью констатирует, как много людей имеют совершенно искаженное представление о собственной стране. Часто именно восточников упрекают, мол, не были в Европе, поэтому не знают, как люди на свете хорошо живут. Но, получается, и жители других регионов тоже не очень осведомлены, не имеют представления даже в пределах своей страны, как люди живут в разных областях.
"А еще я хочу честно сказать, что пропаганда Кремля после развала Советского Союза поработала с мозгом наших людей. Мы часто слышим утверждение, что на западе и востоке украинцы совершенно разные, во всех бедах восточников виновата Европа, во всех бедах западной части виноваты восточники, - перечисляет привычные тезисы пропаганды Кремля Галина. - Я, как филолог, слышу эти нарративы и сейчас - это очень "качественная" работа наших агрессивных соседей-имперцев и наших СМИ, которые контролировали пророссийские политики".
На взгляд Галины, даже полномасштабное вторжение не остановило полностью стигматизацию ее земляков. Советская привычка верить "голове" в телевизоре и не доверять даже собственным глазам и опыту, заставляет сотни людей повторять "жвачку" о "не таких" украинцах. К сожалению, люди без критического мышления склонны долго идти на поводу у пропаганды. Но, к счастью, такие случаи, когда ВПЛ стигматизируют, в Украине не являются системными. За эти два года она сталкивалась с таким отношением очень редко, потому что большинство людей все же помогает и поддерживает.
Страшно было и оставаться, и выезжать
Галина признается, что даже понимание причин такого поведения, к сожалению, не всегда спасает от эмоциональной реакции на незаслуженные обвинения. Потому что на самом деле ей и ее семье, конечно, было страшно. Но человек, который обвинял всех переселенцев именно страх как движущую силу их решений, даже не задумался, что для большинства выбор ехать из Мариуполя в сторону свободной Украины очень часто был гораздо более рискованным, чем даже укрытие в подвалах.
"Шансы выжить во время стихийной эвакуации были 50 на 50. Мы ехали на свой страх и риск, нас могли убить в любую секунду, в любом месте, - говорит Галина. - И ехали мы не в сторону России, куда было эвакуироваться уже безопаснее, мы ехали в Украину. Мы не хотели жить в оккупации, мы делали все, чтобы оставаться свободными. И поэтому точно не должны выслушивать подобные претензии и обесценивание".
Галина была ранена, выезжала из Мариуполя с открытой раной на спине. В их дом уже попадали ракеты, один из подъездов выгорел. Но некоторые квартиры остались целыми, и жители все время дежурили: чувствуя горелое, бежали тушить.
"Я тоже услышала запах, думаю - пойду посмотрю, может, что-то горит рядом. Но это горело авто на улице. Пока смотрела, услышала взрыв, вернулась, чтобы выйти из комнаты, а осколки попали мне в спину, - говорит женщина. - Кровь как-то остановили, но осколок достали уже в амбулатории в Киеве, куда мы поехали поездом из Запорожья. Он там уже начал зарастать, потому что ранило меня 20 марта, а в больницу я попала 3 апреля".
Демонтаж дома, в котором жила Галина с семьей
Был ребенком, а уехал уже взрослым мужчиной
Как и многие мариупольцы, Галина совсем не хотела уезжать из дома даже после первых взрывов нового этапа войны. Верила, что за восемь лет Украина подготовилась, чтобы на этом направлении держать оборону. И, признается, даже не сомневалась, что оккупанты не смогут войти в город. А когда в Мариуполе пропала связь, люди уже не получали информацию о текущем состоянии на фронте, не знали, что российские войска прорвались из Крыма, что за три дня линия фронта максимально приблизилась и город оказался в окружении.
Галина сильно переживала за состояние сына. Люди с таким диагнозом тяжело переносят изменения привычного уклада жизни, очень остро реагируют на такие страшные раздражители, как взрывы и пожары. Но сын удивил ее своей выдержкой.
"Он делал все, как нужно было делать. Еще в 2015-м году у нас было много различных семинаров и тренингов по реагированию в чрезвычайных ситуациях. В частности израильская методика о том, как общаться с детьми, чтобы они не очень пугались в чрезвычайной ситуации, - объясняет Галина, - Ребенок должен отвечать за то, что ему поручили взрослые. Надо взять, условно, цветок, и поручить за него отвечать. Я собрала два рюкзака с документами и поручила сыну отвечать за них. И это сработало: он везде носил эти рюкзаки, это была его ответственность. Забрал их и из подвала, когда мы решили эвакуироваться. Думаю, эта методика, действительно, помогла ему выдержать".
Когда выезжали из города, женщина объяснила сыну: пока он видит российских военных, должен делать вид, что не умеет разговаривать. И сын это понял. Как-то на блокпосте оккупанты рассматривали документы в частности о инвалидности сына, и один из них, глядя на парня, говорит: "сочувствую".
"Я же не смотрю на ребенка, потому что слежу за документами, чтобы ничего не потерять. Возвращаюсь: сидит мой малыш с безумными глазами. Я испугалась, думаю - все, совсем плохо с моим ребенком. А как отъехали, то с ним сразу все нормально стало. То есть, он так играл, хорошо понял ситуацию, - вспоминает Галина. - Я вообще считаю, что мы с ним "малой кровью" обошлись. Я рада, что он оказался намного сильнее, чем мне казалось. Я вывозила из Мариуполя мальчика, а вывезла уже мужчину".
Цвета меняются
Друг семьи, который жил на 17-м микрорайоне, вывез свою семью в Никольское, а потом вернулся, чтобы спасти Галину с мамой и сыном. Но машину пришлось оставить возле его дома, поэтому из своего района они выходили пешком.
"Выехали мы 31 марта, неделю сидели у его родителей на хуторе. К счастью, фильтрации тогда еще не было. Нас они вообще не доставали, мне кажется, тогда имели определенный приказ пока не трогать людей: то есть, такие себе "вежливые люди", которые пришли нас вроде бы спасать. И я это понимала, у меня нет стокгольмского синдрома, для меня эти люди однозначно оккупанты", - объясняет женщина.
После выезда на свободную территорию Украины, семья переехала в Черновцы, где у них были родственники. Жили там четыре месяца, но впоследствии переехали в Киев, потому что всем троим не подошел климат Буковины - вся семья постоянно болела и была вынуждена пить лекарства.
"Нас там все устраивало: место безопасное возле границы с Румынией, у меня там была работа, которую я нашла прямо на улице, - рассказывает Галина. - Благотворительная медицинская организация нуждалась в переводчике, чтобы ходить по учреждениям, подписывать договоры. У них была молодая девушка, которая не всегда могла быстро реагировать и полноценно общаться. А я на этой локации оказалась случайно: они стояли возле ЦПАУ в Черновцах, и переводчица не смогла быстро справиться с переводом. Я просто подошла и помогла. Меня схватили за руки и сказали: ты у нас работаешь. Видите, можно все оставить дома, а знания и опыт всегда с тобой".
Сразу после эвакуации из Мариуполя сын Галины рисовал много красного и черного, и только потом цвета рисунков изменились. Хотя, конечно, такой стресс дал о себе знать, у сына исчезли определенные навыки, которыми он уже овладел, появились дополнительные действия, которыми люди с РАС себя успокаивают. Но, в принципе, Галина знает, как с этим справиться, потому что занимается этим уже много лет.
"Сейчас мы уже полтора года живем в Киеве, почти сразу после переезда исчезли проблемы со здоровьем, поэтому, думаем, пока будем оставаться здесь", - говорит женщина, которая смогла спасти из-под бомбежек самое главное - родных людей.
ЧИТАЙТЕ нас в Телеграм-канале Мариуполь 0629
ОТПРАВЛЯЙТЕ свои сообщения в Телеграм-бот 0629
ОБСУЖДАЙТЕ новости в нашей группе Фейсбук - Мариуполь Город-герой
СМОТРИТЕ нас на YouTube