Офицер Азова Дмитрий "Дипломат" Андрющенко в большом интервью Video NV рассказал об обороне родного Мариуполя и блокаде Азовстали. Как военному удалось выжить во время теракта в Еленовке?Что самое тяжелое было в плену?Почему важна контрпропаганда и как россияне постепенно "прозревают"?Также он рассказал, почему люди и сейчас остаются в Мариуполе.
Это именно Дмитрий на уже всемирно известном видео, где украинский военный целует землю после возвращения домой.
- Приветствую, Дмитрий!
- Приветствую! У меня такие личные замечания. Первое - я реально не понимаю, почему выделяется оборона Азовстали и почему она с 18 марта. Смотрите, во-первых, некоторые определенные подразделения - в том числе тылового обеспечения или командный пункт - находились на заводе Азовсталь с 24 февраля. То есть с самого начала. Ну то есть это уже отсчет какой-то определенный. А второй момент - территория, на которой на заводе Азовсталь находились военные, не могла отсчитываться, по моему мнению, с 18 марта, потому что минимум еще где-то по 20-23 апреля велись бои в черте города, за пределами территории завода. То есть до 15-16 апреля еще даже на правом берегу были наши силы обороны и мы держали оборону в городе. Поэтому я бы точно не считал 18 марта какой-то сакральной датой. Это первое, что я бы объяснил зрителям, может, кому-то интересно.
- Это наоборот очень интересно, потому что вы рассказываете с позиции того, кто действительно там был и может рассказать.
- Конечно. И второй момент. Мне лично - я это всем говорю, кому-то это нравится, не нравится - мне лично с моими друзьями не нравится формулировка тезиса "оборонцы Азовстали".
Потому что мы не являемся защитниками завода. Мы не обороняли завод как объект. Мы защитники города, защитники территории Украины, людей, народа Украины. И завод Азовсталь - это как один из очередных пунктов обороны, где мы смогли закрепиться. То есть мы не специально обороняли завод от кого-то, потому что это чья-то частная собственность. Как иногда говорят, завод Азовсталь был в собственности Рената Ахметова, значит мы защищали собственность Рената Ахметова.
- Нет, ну это...
- Нет, я такие тезисы слышал. Это реально так люди некоторые говорят, это вообще для меня нонсенс. Но защитники Мариуполя с Азовстали - да, так будет более корректно. Это нормально. Поэтому вот такие мои маленькие объяснения, просто это как-то для меня более логично.
- Хорошо, что вы это озвучили на самом деле.А тогда, если мы уже начали с этого, скажите, когда именно вы попали на Азовсталь?
- Мы с нашим подразделением, 2-м батальоном и смежными подразделениями, находились на правом берегу, частично в центральном районе, а в своем большинстве - в Приморском районе города Мариуполя, при уже всем известном так называемом откате, перекате на завод. Потому что мы уже не имели возможности обороняться в черте города в связи с отсутствием боеприпасов и всего, в принципе, - в первую очередь тяжелого вооружения. Это было 15 апреля. Кто-то добрался 15 апреля, кто-то 16-го - кто как, потому что мы прорывались в сторону завода с боями.
- Что тогда было самое страшное, самое сложное для вас?
- Вы знаете, я не знаю как правильно сформулировать это. Не потому, что у меня там не было страха, всем было страшно. Ну как всем - из тех, кого я знал, кто были рядом, в нормальном смысле у каждого человека есть страх, конечно. Но в целом скажу за себя, что мы со своим подразделением постоянно были в работе. Прямо глобально думать о том, что что-то конкретное страшно и сложно, времени не было.
Единственное, что могу сказать, что мы чувствовали на себе каждый день все больше и больше - это авиацию и КАБы. И каждый день все это прилетало все ближе и ближе конкретно к нашему бункеру, где был наш командный пункт. И единственное, что мы говорили вот с собратьями, с которыми находились на нашем командном пункте - о том, что еще пару раз, и дойдут уже и до нашего бункера и "разберут" его. Потому что уже в то время как раз произошло событие, когда два наших бункера, где были военнослужащие, в частности в одном из них подавляющее большинство женщины, были уничтожены дотла. И был удар по так называемой "железяке". "Железяка" - это был наш медицинский госпиталь, где находились все раненые. И они целенаправленно ударили по нашему военному госпиталю. И многие военные, которые и так были уже тяжелораненые, они еще некоторых еще больше ранили, скажем так, а некоторых убили. И они погибли тогда. И вот это в голове было понимание, что еще пару прилетов... Однажды, я как сейчас помню, с двумя товарищами мы ночью легли отдыхать, и они [россияне] втулили прямо тупо в соседний бункер. У нас там разлетелось - просто столбы дыма. Соседний бункер уничтожен, нас разделяла только, условно, одна кирпичная стена. Реально кирпичная. Мы такие: "Ого!". Но куда-то там переходить дальше у нас же не было возможности, потому что они постепенно, в принципе, уничтожали бункеры, и не так много места было, где можно было целой группировкой занимать свои места для того, чтобы оттуда выполнять какие-то задачи. Поэтому это волновало - авиаудары. Ну и, конечно же, волновал вопрос, как и где находить еду, провизию, воду и так далее. Вот это волновало.
Я верил в наши силы обороны, и верил в то, что нас смогут деблокировать военным путем. Я в это реально верил и всех в этом уверял. И на тот момент, парни шутили, я был на тот момент - в хорошем еще тогда смысле этого слова, сейчас это уже как матюк и "обзывание", - но я тогда был местным "Арестовичем", который реально в это верил. Говорил реально фразу "2-3 дня, парни к нам уже идут, нам помогут". Более того, я скажу, что я знаю, потому что я общался с парнями, которые готовились к деблокаде. Я знал, что деблокада готовилась, я знал, что нам хотят прийти на помощь, но по определенным каким-то военным в том числе причинам не смогли нас деблокировать. Вот все, что я знаю.
- Многие украинцы остаются в Мариуполе и на других временно оккупированных территориях.Но ведь это не значит, что все они предатели.По вашему мнению, кто эти люди и почему они за два года полномасштабной войны так и не выехали оттуда?
- У меня мнение простое. Первое - это украинцы. Второе - это наша территория и их территория, дома, и они имеют полное право там находиться и жить. И это наши граждане. И мы должны деоккупировать эти территории. Почему не выезжают? Ответ бывает иногда очень прост и прозаичен. Что людям нет возможности физически выехать, потому что куча-куча фильтрационных мероприятий со стороны россиян. И бывает, что они в рандомных моментах, по рандомным причинам берут на фильтрации людей, запихивают в какие-то подвалы, ямы, тюрьмы. Ведут себя неадекватно, и люди боятся идти через эти фильтрации, я их понимаю. Второе - люди, которые остались, у них дома уцелели, большинство живут в селах. У них есть свое хозяйство, куры свиньи, козы. Им есть хоть на что-то жить, что-то есть, кормить себя. И они понимают, я с такими людьми общался, знаю, что они говорят: ну вот, мы выехали в Украину, в Украине нас никто не ждет, извините, никто жилье нам не даст. Снять жилье - это 5 тыс. грн условно, а если это Киев, Днепр, это 10-15-20 тысяч. У людей нет денег за столько снимать квартиры, дома и так далее. Третье - я считаю, что государство на достаточном уровне до сих пор не обеспечило переселенцев теми условиями, чтобы люди могли с оккупированной территории переехать. Где жилье? Где оно? Покажите мне. Они там часть, какие-то сотни людей запихивают в эти вагончики какие-то. Ну вы серьезно? Живите сами в вагончиках. Ну вот я хочу реально этим чиновникам сказать: постройте себе вагончик и живите в нем, с туалетом - дырой в земле. Где жилье, где условия, где соцпакет?
Это наша задача как государства, как армии - а армия является частью государственного аппарата - освободить оккупированные территории. Это прописано, в принципе, и Конституцией Украины, и уставом ВСУ. Люди не виноваты, это задача ВСУ вернуть границы свои. И эти люди не виноваты в том, что мы там можем, не можем, сейчас деоккупировать наши территории, поэтому я их не осуждаю. Они ждут Украину, они считают себя украинцами. Большинство не хотят переходить на российские паспорта, за что их очень сильно репрессируют.
- Много таких?
- Да, я знаю очень много. Там очень много людей, которые остались, потому что они хотят оставить хотя бы то, что у них осталось. Свои квартиры, дома, потому что они знают: как только ты уехал, в твоей квартире живет русня. Более того, какие-то там с Дальнего Востока буряты. Люди не хотят терять свое жилье уцелевшее.
Государство на данном этапе не должно осуждать этих людей, а сделать все, чтобы вернуть территории, которые принадлежат нашему государству, и люди имеют полное право там жить.
Прочитать интервью полностью можно здесь.