Такое случалось и раньше. Войны, депортации, затопления, пожары - то ли другие люди, то ли природа в один миг лишали людей корней, а значит, и собственного прошлого. Но сейчас похоже на то, что прошлого лишили не просто группу отдельных людей, а целую страну. И возможно, это состояние обнуления простирается гораздо дальше. Если человечество его не исправит.
Кажется, что настоящего нет
"У меня на Старокрымском кладбище в Мариуполе 12 могил. Две прабабушки, две бабушки, дедушка, дядя, тетя, отец, свекровь, золовка, муж соседки (она старенькая, не могла ухаживать за могилой, так я помогала), - рассказывает Елена, - Дважды в год это был такой ритуал - обойти по кругу все 12, навести там порядок, высадить цветы, покрасить, убрать мусор... Я не была там уже два года. Не знаю, что с могилами, не разбили ли их российские танки, потому что они стреляли по Западному микрорайону Мариуполя именно с кладбища. И знаете, что я думаю об этой войне? Меня вырвали с корнями из моей земли. А человек без корней долго не живет. Вот и все..."
Елена потеряла дом, в котором жили три поколения ее семьи, семейные фото, не только современные, но и очень старые, еще с 50-х годов прошлого века, старую черешню, которую сажала еще ее прабабушка. Под той черешней каждый май собиралась семья, чтобы слушать пчел и встречать весну. Теперь не собираются. Кто-то в Варшаве, кто-то в Дублине, кто-то в Киеве. И от этого она страдает больше всего.
Таких людей, как мариупольчанка Елена, в Украине сейчас - миллионы. После 24 февраля 2022 года 3,6 млн украинцев не могут вернуться в свои дома то ли из-за оккупации, то ли из-за разрушений. И это только те, что находятся в Украине.
Но война началась не 24 февраля. Всего с начала гибридной агрессии России в 2014 году новую жизнь должны были начинать более 5 миллионов переселенцев по Украине.
Добавьте сюда около 8 миллионов беженцев за границу и представьте - 13 миллионов людей без прошлого.
Она сама стала переселенкой первой волны, покинув Донецк в 2014 году. Но только потом имела возможность профессионально отрефлексировать свой опыт переживания потери.
"В 2014-м переселенцы, которые вынуждены были покинуть оккупированные города Донецкой и Луганской областей, имели ощущение, что они все - чужие, что их не воспринимают новые общины, никто не может их понять. Сколько историй о стигматизации "донецких" - иногда надуманных, иногда спровоцированных! Но так люди проживали свою травму. ПТСРы и ОКРы (посттравматический синдром и обсессивно-компульсивное расстройство - ред.) сильно затягивались, потому что не было вообще профессиональной психологической помощи для таких случаев. Да и откуда ей взяться? Мы же сами приобретали опыт, как говорится, в полевых условиях. Мы, психологи, тоже не знали, что с этим делать".
Выйти из "пузыря" и смотреть вперед
Без профессиональной помощи люди действовали (а многие и сейчас идут по этому пути) так, как "требовала" их травма - объединялись в малые группы, "землячества", где, им казалось, они могут встретить понимание. Изолировались, закапсулировали свою боль в своих "пузырях".
"Мариупольцев смогут понять только мариупольцы, да и то не все - а только те, кто пережил блокаду; а кто не пережил - пусть создает собственную малую группу", - так это работает и сейчас. И с мариупольцами, и с бахмутчанами, и с жителями других разрушенных городов Украины.
По ее мнению, есть только один способ восстановиться - принять новую реальность.
Но как раз с осознанием новых реалий в украинском обществе есть большие проблемы, считает публицист Виталий Портников.
"Многие люди воспринимают мир, в котором они жили, как устоявшийся. Но того мира уже нет. И его уже не будет, - объяснял Портников молодым людям, которые пришли его послушать, - Мы все время говорим о том, что должны куда-то вернуться - к международному праву, к границам 1991 года... В истории никто никуда не возвращается. Если уже прошли, то прошли. Мы можем создать международное право - новое, справедливое, и должны за это бороться. Мы можем говорить, что Украина должна иметь защищенные границы, которые признаются другими государствами, и настаивать на приоритете собственного видения этих границ. Но все это будет новым, а не старым! Люди все время хотят вернуться в прошлое. Но прошлое прошло. Все, его нет, умерло так умерло. И мы с вами, честно говоря, сделали все в собственной стране, чтобы этого прошлого у нас не было, потому что постоянно жили прошлым".
По его мнению, жить прошлым - не только неконструктивно, это - опасно. Кроме постоянной ретравматизации, это еще и убаюкивает наши способности к выживанию.
"Смотреть надо вперед, потому что там ответы на все вопросы настоящего. И даже если ничего хорошего нас впереди не ждет, надо смотреть в будущее, чтобы знать, как выжить в тех новых условиях, которые придут", - считает Портников.
Где добро, а где зло
Однако иногда дело не только в собственных травмах и собственной боли, которая делает невозможным взгляд в будущее. Трудно примириться с потерей прошлого без осознания того, что справедливость в отношении тебя восстановлена, а виновные в преступлениях - наказаны.
Без восстановления справедливости украинскому обществу вряд ли удастся эффективно развивать свое будущее. И похоже, именно сейчас мы наблюдаем за сложным процессом переосмысления со стороны цивилизованного мира своего понимания того, что вообще справедливость означает сегодня.
Понятие добра и зла существенно размылись, считает украинский философ и гуманист Мирослав Маринович, который в советское время был диссидентом, поэтому хорошо знает цену потерь. На Мюнхенской конференции по безопасности он предложил признать, что причина возвращения тотального зла в Европу XXI века одна - ненаказанные преступления коммунизма, которые, "как зерна несправедливости, брошенные в земле, должны были дать новые и ужасные плоды".
Чтобы избежать повторения геноцидных травм в будущем, Маринович предлагает создать единую шкалу оценки преступлений против человечности:
"Единственным выходом из нынешнего тупика было бы возвращение к новой ясности: и добро, и зло надо называть поименно, потому что только тогда в нашу жизнь вернется правда.
Но сможет ли человечество сделать такую большую работу над собственными ошибками? Сложный вопрос. Но от того, будет ли дан ответ на него, зависит, без преувеличения, все дальнейшее развитие мира.
Потеря прошлого может быть началом глубокой цивилизационной пропасти, а может стать толчком к более безопасному укладу жизни на новых принципах определенной справедливости. Которые, в отличие от действующих, могли бы обеспечить и защиту украинских границ в целом, и собственных границ каждого украинца в отдельности".
Анна Ватусивч отмечает, что по большому счету, сейчас украинцы, которые переживают потерю прошлого, выбирают две стратегии поведения: одни полностью запрещают себе думать о том, что было, другие, наоборот, живут воспоминаниями.
Обе стратегии - ошибочны, считает эксперт. Потому что если жить только прошлым, можно разрушить себя изнутри очень быстро. Но и забыть, кем ты был, запрещать себе вспоминать потерянную жизнь - значит отказаться от очень важных вещей.
"А как же действовать - спросите вы, - если все плохо? К сожалению, универсального рецепта нет. Мы, психологи, работаем индивидуально, пытаясь отыскать место силы каждого человека, то, в чем он был крепким, профессиональным, мощным. И стараемся помочь человеку адаптировать свои способности к новым условиям жизни.
Это не просто. Часто это так больно, словно тебе снимают кожу и ломают кости. Но надо не бояться прожить свою боль, чтобы потом отпустить ее".