Деньги за ликвидацию Хараберюша потратила на гульки и наркотики, - Интервью убийцы

31 марта 2017 года в центре Мариуполя прогремел взрыв.  Взорвался автомобиль сотрудника СБУ Александра Хараберюша. Полковник погиб на месте. Событие квалифицировали как теракт. Следствие установило, что авто взорвали радиоуправляемой магнитной миной, которую ночью установила женщина-диверсант. Через полгода террористку задержали в Одессе, куда она приехала, чтобы оформить биометрический паспорт. Ею оказалась 29-летняя Юлия Просолова из Донецка.

Женщина была простым исполнителем. Она работала по указке сотрудников "Министерства госбезопасности ДНР". За свою работу Просолова получила 15 тысяч долларов, которые, по ее словам, потратила в Донецке на наркотики и алкоголь.

С Просоловой корреспонденту ТСН Андрею Цаплиенко удалось пообщаться уже в апреле 2018 года в следственном изоляторе, где она содержалась в ожидании суда. Окончательный приговор суд вынес 25 сентября 2018 года - Просолову приговорили к 12 годам заключения.

25 октября истек срок подачи апелляции. Просолова на апелляцию не подавала.

В интервью  она рассказала подробности того, как был организован теракт, и почему она решилась выехать на контролируемую Украиной территорию через полгода после совершения преступления, вследствие чего украинским правоохранителям удалось ее схватить.

Юлия Просолова, фото ТСН

– Юля, насколько я знаю, вы установили взрывное устройство под автомобилем одного из сотрудников контрразведки Украины. Как это было?

– Я не знала, кто этот человек. Я его даже не видела.

– А на фотографии видели?

– Мне показали черно-белую фотографию, но я не знала, кто он такой.

– Как определили автомобиль, под который заложили взрывное устройство?

– Мне сказали, где он будет стоять.

– Но как вы узнали, что это именно тот самый автомобиль?

– По номерам.

– Как вы установили это взрывное устройство? Расскажите.

– Легла под машину, оно было на магните, оно прилипло.

– То есть взрывное устройство было в собранном виде?

– Ну, я не знаю, черный пакет, квадрат, как из-под сока. Просто пакет черный, размером, как упаковка сока.

– Вы знали о его содержимом?

– Что это взрывчатка? Да. 

– Вам эту взрывчатку каким-то образом передали, я так понимаю. Расскажите, кто это сделал и как.

– Позвонили, сказали: "Подъедет машина, забери у них посылку". То есть, я вообще не знала, что я буду забирать. Я сказала: "Какую посылку?" Мне сказали: "Пакет с едой". Я вышла в назначенное место, где мне сказали, стоял автомобиль, там было двое мужчин, достали и передали мне пакет, в котором лежали крупа, мука.

– То есть, сначала там взрывного устройства не было?

– Нет, там лежала еда. Крупы, мука.

– А что произошло потом?

– Сказали занести этот пакет мне туда, где я живу. Потом сказали: "Мы тебе скажем, что делать дальше". Позвонили, сказали на следующий день, куда отнести этот пакет. Я отнесла этот пакет между гаражами, куда мне сказали, оставила потом и ушла. Потом позвонили, сказали через 4-5 часов вернуться на это место и забрать тот же самый пакет. Забрала пакет, в нем были остатки этих круп и черный квадрат. Он там был в этом пакете, да. И мобильный телефон.

– Мобильный телефон был установлен на взрывном устройстве или лежал в пакете?

– Ну, я не знала, что будет телефон.

– А на самом пакете, взрывном устройстве, был установлен второй телефон?

– Нет. Вообще просто… Ну, черный, как кирпич, скажем, только больше.

– Вес, хотя бы примерно?

– Тяжелый. Наверное, больше 2 килограммов. Ну, может быть, 2 килограмма.

– Хорошо. Вернемся к этим двум мужчинам. Как вы с ними установили связь и как определили, что это именно те мужчины, которые должны вам пакет отдать?

– Я не устанавливала связь. Мне сказали подойти к гаражам недалеко от этого места, где я снимала квартиру, будет стоять автомобиль и будут звонить.

– Вам сказали марку, номер?

– Нет, не говорили о номере. Сказали, что будет стоять серый автомобиль, серый "девяносто девятая" "лада" или "девятка", ну, такое что-то. "Девятка", да.

–  И двое мужчин?

– Да. Но я сильно не присматривалась, мне сказали замотать себе лицо, одеть очки и не смотреть на них. Ну, как бы я особо и не смотрела.

– А кто сказал подойти, забрать, замотав лицо?

– Человек, зовут Максим, он мне звонил и говорил, что мне делать.

– Откуда этот человек?

– Человек из Донецка.

(N.B. Двое мужчин передали взрывное устройство Просоловой в Мариуполе, а "Максим" руководил действиями "исполнительницы" по телефону из Донецка, то есть, с оккупированной территории, она к тому времени достаточно продолжительное время находилась на контролируемой Украиной территории).

– Вот эти двое мужчин. Они вас инструктировали, что делать?

– Они вообще со мной не разговаривали. Мне сказали пойти сказать, что я пришла за посылкой "от тети Сони". Все. Открыли заднюю дверь, там больше ничего не было, стоял на сиденье пакет, и сказали в этом же пакете все отнести. Когда я забирала, сказали, чтобы был этот же пакет.

– Юля, а скажите, сколько времени прошло после того, как вы взяли этот пакет и…?

– Около 5 часов.

– Установили по команде, да? Давайте по хронологии. Вот у вас пакет. Пакет со взрывным устройством. Сколько времени прошло после этого до того, как вы его установили, и, потом, сколько времени прошло до того момента, как вы его активировали?

– Я не знала, что я его буду активировать. Времени… Ну, забрала я его вечером, часов в десять, где-то так. Может раньше. Установила, не знаю, у меня не было часов. Ну, судя по видео, в три сорок.

– Ночи?

– Да.

– Вам ночью позвонили и сказали?

– Ну, сказали, что у меня есть 24 часа, чтобы это сделать. То есть, назад дороги нет. Ну, я думала, куда его деть, я пришла туда раньше, ходила-ходила, ну, и, как бы, не знала, что мне делать с этим. Ну, у меня не было желания его туда цеплять.

– Но тем не менее вы его поставили.

– Да, а куда мне его деть, и что мне с ним делать, если за мной следили? Ну, я понимала, что... Ну, наверное, я за свою жизнь так не переживала. Хотя, итог ведь какой? Все равно жизни уже никакой нет. И жизни человека нет.

Фото из архива 0629.com.ua

– Вы говорите, что не знали, что будете его активировать?

– Не знала.

– А как предполагалось?

– Позвонить и сказать: "Да, я повесила. До свидания". Все.

– А какие инструкции вам давали?

– Они даже просто сказали… "Вот такая ситуация, ты позвонишь, когда он сядет в машину и скажешь, сел или не сел". Я говорю: "Что я буду говорить "сел-не сел"? Там ведь люди будут". "Скажешь просто плюс или минус". То есть, я была уверенна, что я ничего не буду делать, что я просто… А оказалась, что пошел первый гудок, потом на втором гудке взрыв, ну, я сама была в шоке.

– Ну, хорошо. Но он мог, например, не сесть в машину, да? А заглянуть под машину, все ли в порядке.

– Вот именно. Они сказали, что если он полезет под машину, позвонишь и скажешь, что он смотрит. То есть, как бы, вот такая ситуация. Не сядет, посмотрит - это типа минус, а сядет – плюс. То есть вот так.

– То есть, в том случае, если он не сядет, а посмотрит, вы тоже должны были позвонить и сказать…?

– Да, я должна была позвонить и сказать, что посмотрел и не сел.

– А если бы он не сел в машину вообще? Ну, не подошел к машине, а поехал на какой-то другой?

– Этого мне не говорили.

– Хорошо, а что вам говорили об этом человеке?

– Плохой человек. Мне не говорили вообще кто он, как он… Ну, я б, наверное, под машину кинулась, чтобы этого не сделать.

– Ну, как это, "не говорили"?

– Ну, говорили, что плохой человек. Ну, натворил дел, надо с ним порешать. Все. Ну, представляете, если б я предполагала, кем он был, ну, по-моему, это было бы глупо после этого через три месяца приехать сюда.

– Ну, послушайте, даже не зная кто он, вы же отдавали себе отчет, что вы участвуете в убийстве, что вы соучастник убийства, как минимум?

– Да я, честно говоря, не верила, что это правда. Ну, просто я не связана с какими-то такими вещами, чтобы меня подвязывать в такие вещи. Я думала, что это какой-то как бы розыгрыш, что я приеду расскажу там всем, информация пошла, да. Ну, бред какой-то. Ну, как меня можно было, с учетом того, что на наркоту подсадили, - грубо говоря, наркоманку, алкоголичку, - отправить на такое дело? То есть, зная меня, я могла там вообще сорваться, где-то потеряться, загулять и пропасть. Ну, в принципе, оно так и было. Я не хотела этого делать, я оттягивала, неделю там сидела.

– Вы наркотики употребляли, да?

– Употребляла. Я приехала сразу, позвонила этому мужику и сказала, что ничего делать не буду, там вокруг куча камер. А он мне: "Да-да, хорошо, гуляй". Вроде, они поняли, что я отказалась. Ну, я уже со спокойной душой себе гуляла, а потом все. В один день, то есть, неожиданно как-то: "Иди, забери, сделай".

– Расскажите об этих людях, которые вас отправили на это задание. Во-первых, как вы попали в поле их зрения и как они ставили вам задачи?

– В поле зрения.. Я ехала в Мариуполь с другом. Мы стояли в очереди на блокпосту "ДНР". Я вышла из машины, пошла там на заброшенные дома орешки собирать. Собирала орешки, подошли военные, говорят: "Че ты здесь лазишь?" Я говорю, что ждем, очередь, собираю тут орехи. "А че вы ждете очередь?" Как бы там ночевали люди в тот момент. "Проехать хотим, есть возможность?" "Ну, поможем, проехать без очереди, привезешь нам на обратном пути сигареты".

– Военные украинские или боевики?

– Ну, вообще украинские, только на "ДНРовской" вот этой территории. Ну, как, человек… у него прописка украинская.

– То есть незаконные вооруженные формирования?

– Я вообще не знаю, ну, в форме, какие-то люди. Ну, назад, когда ехали, привезли сигареты, позвонили ему, он вышел, забрал. Ну, опять же, без очереди проехали. После этого позвонил мне этот человек, Дима, на следующий день, встретились в городе. И говорит, что, если нужно будет кому-то проехать, то за 200-300 рублей договоримся. Предложил наркотики.

– А вы в тот момент употребляли наркотики?

– Не употребляла вообще. Ну, был стресс, пила, но наркотики не употребляла. Ну, согласилась. Покурили травы, выпили, потом предложил понюхать – понюхали. Потом начал систематически звонить и приезжать, и привозить наркотики. Ну, узнал какие-то больные места.

– И вы подсели?

– Ну как, ну не то, чтобы подсела. Просто, когда их дают постоянно, они есть, их употребляешь. Может быть, если б не было – я б сильно их не искала. Были проблемы с мужем. Говорю: "Помогите с мужем разобраться". Ну, Дима и говорит, что поможем. Нашли какие-то больные места. Потом в один день Дима должен был мне привезти наркотики, он не приехал, пропал на две недели. А когда объявился, сказал, что его "приняли" в Министерстве госбезопасности из-за меня, потому что он мне вез наркотики. Он попался, и его подружка должна была отвезти кое-что в Мариуполь, но вот он с ней поругался из-за меня, и теперь это должна отвезти я. Что конкретно, он не говорил. Потом, в Донецке, он приехал ко мне домой с Максимом, так представился человек, на самом деле, я не знаю, как его зовут. "Помоги отвезти". Я говорю: "Я не буду вам везти наркотики, это противозаконно". - "Не противозаконно, нормально, кое-что отвезешь и все". Ну как-то приезжал, непонятно о чем со мной разговаривал, разговор не велся о том, что кого-то взорвать или еще что-то сделать. Потом сказал: "Мы тебе за это дадим десять тысяч долларов. Ну, и заодно, Дима восстановится  на работе и не сядет за наркотики". Ну, я согласилась. Я не знала, что делать. Потом он позвонил, я сказала, что заболела и ничего делать не буду, не поеду. Ну, в общем, они поняли, что я не хочу никуда ехать, потому что такие суммы не предлагают просто так за обычную поездку. То есть я чувствовала какой-то подвох в этом. Я осталась одна дома, и какие-то люди с часу до трех ночи залезли ко мне во двор. Ну, я так понимаю, что это были они, потому что выбили дверь одну, занесли черный большой мусорный, ну как.. черный пакет, а по электронной почте скинули фото трупа, перемотанного в черный мешок. И там было написано : "Веди себя хорошо". В общем. Я понимала, что они меня там дома вообще убьют. Я одна. Такая, слушай, ситуация. У меня одно окно выходит к соседу во двор. Я открыла окно, начала кричать соседу. Вышел сосед, их разогнал. Они убежали, сразу уехали. Там комендантский час, там не ездят машины ночью. На следующий день позвонил Дима, я говорю так и так, на меня напали.

– Это вот тот "военный ДНР"?

– Да, он говорит, что нужно же себя хорошо вести.

– То есть, Дима был в курсе?

– Дал мне понять, просто. Потом ко мне приехали родители, увидели этот пакет, выбитая дверь. Там дети еще у сестры живут, я понимаю, что это опасно. Потом позвонил мне Максим, я говорю: "На меня кто-то напал". "Ой, ну кто на тебя мог напасть. Наверное, твой муж, надо же тебе помочь. Помоги нам, а мы поможем тебе с ним разобраться". Потом настал день, когда Максим позвонил вечером и сказал: "Завтра будешь ехать в Мариуполь". Я говорю: "Хорошо, что мне с собой брать?"."Ну, немного вещей, ты поедешь ненадолго, на несколько дней". Приехал рано утром, где-то в 7 утра. Забрал меня, повез на какую-то базу. Там подошел еще один человек в маске. Начал что-то рассказывать, что мне делать. Показали фотографию этого человека.

– Подождите, вас привезли на базу? А можете рассказать, где эта база находится?

– Приблизительно возле мотеля, я не знаю точно, где она находится, потому что я не видела.

– Почему не видели?

– С Максимом ехала, накрыли лицо, чтобы я не видела, куда мы подъезжаем. Он сказал: "Возле мотеля накинь на лицо".

– Возле мотеля... напомните, что там.

–  "Хамадей", сигаретный завод. Вот в этом радиусе, потому что, когда я назад ехала, я сняла с себя эту тряпку и увидела кладбище там рядом. То есть я ориентировалась, где находилась. Ну, если бы я туда попала, я бы это место нашла, потому что, когда с меня это сняли, я увидела забор, постройки, которые там были. В центре площадки стоял сгоревший автомобиль. Часть автомобиля, только железный корпус. Ангар закрытый, вообще никаких людей, только вот эти двое людей, которые подошли, и охранник в будке.

– А где беседовали?

– На улице.

– Вас инструктировали еще на улице?

– Пять-десять минут.

– Что вам рассказали эти пять-десять минут?

– Показали фотографии машины, сказали адрес, показали маленькую фотографию человека, сказали: "Позвонишь, когда он сядет". Дали деньги на расходы, сказали, что назад дороги нет. "Ты ж уже знаешь все".

– Они показали, как это взрывное устройство устанавливается?

– Нет, сказали, что будет магнит. Сказали, что будет, как сок, квадратик, который нужно прицепить. Вот стоит корпус, это все железо, нужно прицепить на железо, соответственно, на дне вот оно выглядит вот так.

– Это был квадрат? Не половина цилиндра? (N.B. Я пытаюсь выяснить, не была ли это СПМ, средняя прилипающая мина российского производства, она отдаленно напоминает разрезанный по радиусу цилиндр)

– Нет, это был квадрат, как двухлитровая упаковка из-под сока. Но там мне никто такого не показывал. Там просто было сказано. Там не было такого.

– И магнитное устройство дали, и деньги вам дали?

– Деньги дали ему в руки, Максиму, который меня привез. Потом мы с ним поехали, я уже испугалась. Я же не знала, что будет конкретно. Мне сказали на месте там утром. "Мне надо домой кое-что взять", он говорит: "Ты что, шутишь? Все". Привез меня, посадил в автобус, дальше проконтролировали на блокпосту, чтобы я дальше пересела.

– Ну, а телефоны, карточки.

– У него были деньги, поменял он, купили мы с ним две карточки, одну  ему, одну мне, телефон у меня был старый.

– Какую сумму денег вам дали?

– Он дал пятьсот долларов. Он покупал карточки, что-то попить, сигареты, я не помню сколько точно, что-то около пятисот долларов. Часть поменяли на рубли, на гривны и в долларах еще оставалось.

– И вы с этим всем поехали в Мариуполь?

– В Мариуполь заселяться, снять квартиру на месяц они сказали. То есть, вы понимаете, что я приехала и не верила, что это правда, потому что я заселилась в гостиницу напротив райотдела по своему паспорту. Ну, какой бред, это на голову просто не налазит. "Mari Hotel" какой-то на заправке. Ну, это просто было неподалеку. Первое, что я сделала, когда приехала, поехала по адресу, чтобы его не забыть. Потому что никуда записывать не разрешили, только запомнить. Ну, позвонила и сказала, что это все бред, там куча камер, людное место, напротив дом, то есть, на фотографии я не видела, что там девятиэтажка.

– А что вы можете об этом Максиме еще рассказать?

– Какой-то странный. После того, как я с ним виделась, постоянно улыбался, смеялся. А когда я приехала из Мариуполя и начала ругаться, сказала, как такое могло произойти, вы меня подставили, то он говорит: "Ну, че, у тебя есть полгода, поживи, деньги ж есть". Ну, вот, полгода я и пожила. Я знала, что меня уберут через полгода. Спасибо, что хотя бы дали полгода. Это я в его словах так поняла. Поэтому я приехала загранпаспорт делать и убежать хотела. Они за мной там следили.

– Как вы замечали слежку за собой?

– Я замужем была за "ментом", десять лет у него постоянно эта паранойя была, наверное, так..

– А с Максимом после возвращения сколько раз вы встречались?

– Очень много, он наркотики у меня брал.

– Максим? Не Дима этот, а именно Максим?

– Дима этот получил, я так поняла, свою долю, потому что купил себе автомобиль. Ну, и Максим сказал, что он получил еще материальную помощь. Дима как-то исчез. И Максим сказал с ним не общаться.

– А сразу вы узнали о том, кого убили в Мариуполе?

– Не сразу, конечно, не сразу. Сразу я ехала домой. Узнала я вечером, когда приехала и посмотрела новости.

– Но вы поняли, что устройство сработало от вашего телефона?

– Да, потому что трубку там никто не поднял, пошли гудки "Пи-пи-пи".

– А насколько далеко вы находились от места взрыва в момент взрыва?

– Дальше, чем они хотели. Они хотели, чтобы я стояла и конкретно видела, кто садится в машину.

– А, может, они хотели, чтобы вы взорвались вместе с машиной?

– Да. Наверное, поэтому они и не сказали, что телефон бомбу активирует.

– На каком расстоянии от машины вы были примерно?

– На расстоянии девятиэтажного дома. С одной стороны взорвалось, я была с другой.

– Вы видели, слышали?

– Не видела, но слышала.

– Мощный взрыв?

– Да.

– Сколько вы пробыли в Донецке вот после этого взрыва? Когда вы уехали из Донецка?

– В Одессу уехала 3 августа.

– То есть полгода четко отсчитали?

– Нет, не полгода. Меньше прошло. Просто они контролировали каждый мой шаг. То есть, я куда бы не ездила, я их предупреждала, потому что они за мной следили. Я так понимаю, они боялись, чтоб я не захотела вдруг рассказать. Ну, когда я предупредила, что я поеду к другу, Максиму это не понравилось. Когда я вернулась он вообще очень много знал: где, как, что я делала. Потом я поехала второй раз. Ну, здесь оказалась, когда уже третий раз поехала.

– Я так понимаю, что это сотрудники "МГБ ДНР" были.

– Дело в том, что они не представлялись, не показывали никаких документов. Ну как бы да... потому что Дима попал типа с "МГБшниками", один из них оказался знакомым, потому что он с ними когда-то работал на шахте. Вот он помог, а теперь надо рассчитаться. Я просто не могла вообще поверить, что это действительно правда, потому что я не укладываюсь во все это происходящее. То есть, если взять всех моих знакомых друзей, даже тех, которые здесь в Киеве живут, и спросить – ни один человек в жизни не поверит, что я это сделала. Я сама не хочу в это верить.

– Ну а как вы думаете, почему это с вами произошло?

– Даже не знаю, вообще.

– Вы как-то анализируете то, что с вами произошло? Как вас завели в эту ситуацию?

– Наверное, потому что у меня было какое-то такое состояние, плюс наркотики, слабая, обиженная на мужа, мне очень хотелось ему отомстить, возможности не было никакой. А вот с помощью этих людей - да, я ему отомстила, его уволили с работы. Я очень сильно этого хотела.

– Ваше отношение к Украине?

– Позитивное отношение, я из-за этого с мужем рассталась. Он остался там, когда началась война, а мы переехали всей семьей сюда.

– В Киев? В Мариуполь?

– Нет, в Бердянск.

– Но потом вернулись?

– Да, спустя время вернулись. Пока была работа, возможность, то мы были в Бердянске. Потом сестра поехала к бабушке с дедушкой, потому что у нее ребенок, мне только на голову оставалось лезть. А я вернулась и при первой возможности опять уехала. Я работала с шестнадцати лет.

– Ну, смотрите, есть противоречия определенные. Вы говорите о том, что позитивно относитесь к Украине, но в то же время вы не могли не понимать, что едете взрывать человека…

– Мне сказали, что этот человек с Донецка, который уехал. Как я понимала, что это какие-то разборки. Может, у него там бизнес, квартира, машина, то есть… Я неоднократно слышала такие ситуации, у кого много осталось, действительно...

– То есть о том, что этот человек носит погоны, что это сотрудник контрразведки, вы не знали?

– Вообще у меня не было никаких предположений. Даже, собственно говоря, по его автомобилю мало вероятности было подумать, что этот человек военный. С зарплатой в погонах сложно иметь такой автомобиль.

– А фотография? Вот вам же дали фотографию, он разве там не в форме был?

– Нет, ну там галстук. Маленькая черно-белая фотография. Я даже не помню его лица, если честно. Я даже не стала подходить к машине и смотреть, кто садится, потому что я эту фотографию не запомнила. Ну я была в шоке, когда мне вот это все рассказывали, что должно произойти, оно чуть-чуть не соответствовало просто.

– А что вы планировали делать после того, как в августе выехали на контролируемую Украиной территорию? Если бы, предположим, у вас убежать получилось?

– За границу уехать. Ну, я боялась этих людей. Я понимала, что просто так мне никто не даст жить. После того, что я сделала и знаю. Я поняла, что этот конец после того, когда я узнала, кто это.

– За границу хотели уехать к кому-то? Там был кто-то?

– У меня тетя в Америке живет. Для начала нужно было куда-то выбраться, а дальше уже пытаться к ней прорваться. Просто много денег надо, чтобы туда добраться.

– У вас детей с мужем не было?

– Не было.

– То есть, даже муж, работник милиции, не знал, что именно вы совершили?

– Мне даже кажется, что он сейчас в это не верит. Человек, который надо мной издевался, я не могла ему дать отпор, узнать, что я такое сделала. Может, он крестится от того, что он уже развелся. Наверное, та злость, которая у меня была на него. Может быть, я из-за этого смогла это сделать.

– Как вы думаете, подрывом руководили местные донецкие или же российские "специалисты"?

– Возможно, и российские. Да, там может быть, куча россиян, но когда они ходят в форме, у них же на лбу не написано, россияне они или нет.

– А тот человек, который на базе возле "Хамадея" выходил к вам общаться?

– Выходил, общался маленький человек. Максим стоял ручки по швам, когда он выходил.

– Они показали, как крепить, где?

– Показали "Вот железо, да? И вот сюда внизу на дне". Ну, сказали залезть под низ и прикрепить.

– Залезть "под низ", показал, как это делается, да?

– Ну, как показал… Просто машина стояла, я по полу не лазила. Он сказал, что под местом водителя... "Вот видишь балка такая железная, именно под местом водителя".

– Тогда у вас еще не было понимания, что вас, возможно, собираются "убрать"?

– Да нет, конечно. Я уже поняла, что это все очень серьезно, когда я узнала, кто этот погибший. Если б это оказался какой-то дядька-бизнесмен, кто б за него мне что-то делал? Ну, да, я не спрашивала зачем вот так это делать. Проще отравить. Ну, я же не знала кто это. Ну и время там, что я находилась, я ж сказала сразу: "Нет, ничего не получится". Я уже была уверена, что ничего не будет, потом в один момент просто и все... Я же говорю, [сказали]: "Назад тебя заберут". И больше никто не отвечал. Но понимать, как эта машина взорвалась. Если бы я стояла и смотрела, конечно, меня б зацепило. А, может быть, потом еще и в скорой где-нибудь добили, если б живая осталась.

– Хорошо, а не было у вас мысли, что надо просто…

– Подойти и сказать этому человеку?

– Нет, я думаю, вы бы этого не сделали. Еще с учетом наркотиков.

– Ну, да. Было желание оставить ее (взрывчатку, - ред.) и уйти. Потом я поняла, что я не могу ее оставить. Как я ее оставлю, она же может взорваться, на улице просто брошу, куда мне ее деть? Что-то придумать, чтобы…

– А обратиться в правоохранительные органы, с учетом того, что вы говорите, что положительно относитесь к Украине? Прийти в правоохранительные органы?

– И при всем этом я десять лет с "ментом" прожила, я понимала, что я могу прийти и так же пожизненно яму себе выкопать. Просто даже рассказав эту историю.

– А выбросить в Кальмиус, например?

– Я даже не знаю, где там речка.

– Недалеко от того места, где гостиница, кстати.

– Потом, когда я бежала, какая-то вода была. Ну, вот выбросить, избавиться, например. И уехать сразу же. Да, вот вы правильно говорите. Была мысль избавиться, но когда эти мужики... Я же туда пришла рано с этой взрывчаткой. Несколько раз пыталась подойти, поняла, что я не могу это сделать, сидела на лавке. Когда эти мужики уже шли на меня ночью. Я понимала, что, наверное, мне уже сейчас будет хана. Я встала им навстречу и подошла к машине. Они, кажется, могли видеть там... Две минуты разницы было. Они говорили, что за тобой будут смотреть, следить, чтобы не вздумала никому. Опять же. В полицию обратиться - каким образом, когда за тобой следят?

– Мне кажется, они просто вас очень хорошо изучили. Сколько времени вы вместе с этим Димой "висели" на наркотиках?

– Полгода.

– Я думаю, что они за полгода очень хорошо изучили, поняли на какие кнопки давить, за какие струны давить, поняли, что вы никуда от них не денетесь. Скорее всего.

– Кто-то следил, действительно, потому что Максим звонил: "Хватит бухать". Говорила, что не бухаю. Но он же говорит: "Смотри, там машина приезжает, не приезжает". "Да-да, смотрю". Но я не смотрела, где-нибудь в кафе стояла, бухала. "Ой, что ты обманываешь, стоишь, бухаешь".

– Знаете, в украинском законодательстве предусмотрено, что, если человек (это касается и терроризма, в том числе) пришел и сознался даже в несовершенном замысле, то он, в принципе, освобождается от уголовной ответственности.

– Наверное, мозги мои не были в том состоянии, как сейчас, чтобы предусмотреть.  Вот видите наркотики и алкоголь.

– Юля, а сожаление какое-то? Я не говорю, сейчас. Сейчас, когда человек за решеткой, это другая ситуация. А вот тогда, когда вы это все сделали? Не было сожаления о том, что вы просто взяли и лишили человека жизни?

– Было, конечно. Да и вообще...очень сильно было…плохо. Особенно, когда я узнала, что дети есть, семья.

– А если бы эти дети в машине оказались?

– Я вообще не представляю.

– Вы понимаете, что вы могли позвонить? Вы же, я так понимаю, не знали, что вы приводите в действие устройство. Вы могли позвонить в тот момент, когда там были бы дети в машине.

– Да, я знаю, я по этому поводу с ними тоже очень сильно ругалась. Я не верила, что это все правда, я не верила, когда уже здесь была. Ну, просто там донецкие эти шоу-программы: одного взорвали, другого. Это все неправда, розыгрыш. Там когда-то в свое время Грек взорвался, потом Моторола, Гиви. Все это какой-то розыгрыш. Я думала, может быть, и это тоже розыгрыш. Ну так все как-то получилось, люди не пострадали, слава Богу. Детей не оказалось, слава Богу.

– Ну, просто вам теперь с этим жить. До конца дней. Как бы ни сложилось.

– Я это уже чувствую. С того самого момента, как это случилось. Целый год.

– Если вдруг вы выйдете на свободу когда-нибудь, то, что будете делать?

– Не знаю. Мне кажется, что я не выйду. По крайней мере вряд ли после того, когда они узнают, что я все рассказала, у меня есть шансы остаться в живых.

– То есть вам лучше на пожизненное?

– Вы что думаете, что я больше десяти лет в тюрьме смогу прожить? Нет, конечно. Да они меня убьют в тюрьме, и все.

– Если будете на пожизненном, то не убьют, там очень ограниченный доступ.

– А смысл жизни в тюрьме на пожизненном? Смысл дальше жить вообще? Мне тридцать лет, у меня даже детей нет.

– Юля, когда вы вернулись после выполнения задания, как с вами рассчитались? Как выглядел момент оплаты после преступления? То есть, когда вы вернулись в Донецк, у вас должна была оставаться какая-то определенная сумма денег. А потом, в итоге, сколько денег дали? Какую сумму дали? И вручили ли вообще?

– Вручили. Во-первых, они были в шоке, что я оказалась вообще в Донецке, как я добралась. Сразу же оттянули момент: "Подожди-подожди". На следующий день сложилась непонятная встреча с непонятными людьми, на озере, у них был полный багажник взрывчатки, этих гранат. И туда подъехал Максим, начал совать мне пакет с долларами. Я начала ругаться, говорить, что они мне жизнь испортили. "Какая десятка? Давайте больше".

– Это вы сказали?

– Да. Тогда они дали пятнадцать тысяч.

– То есть, деньги дали все равно?

– То есть, деньги дали.

– Пересчитали, все на месте было, все пятнадцать тысяч?

– Да, он пересчитал.

– На глазах, да?

– Угу.

– И с этими деньгами вы выехали в августе с оккупированной территории, я так понимаю?

– Да не с этими деньгами. Я деньги потратила на наркотики.

– Пятнадцать тысяч долларов?

– Десять тысяч. Ну, на гульки, на наркотики.

– В Донецке вы смогли десять тысяч долларов потратить?!

– Я могла тысячу долларов за вечер потратить.

– А расписки с вас брали какие-то?

– Брали.

– Расскажите об этом.

– Приехал какой-то тип. Я вышла. "Напиши расписку". "Какую еще расписку?" - говорю. "За то, за что деньги получила". "Хорошо, сколько писать?". "20 тысяч баксов с чем-то". Не помню конкретно.  Я говорю: "У меня же пятнадцать. Вы меня подставили, еще и деньги на мне заработать хотите". Он сказал, что я же не одна это все делала, что кто-то устройство делал. Я написала расписку. Потом он приехал еще раз, говорит, что надо написать больше. Написала еще.

– В общем, какая сумма?

– Ну, пятьдесят или шестьдесят тысяч долларов. Не помню. Пятьдесят, наверное. Все время, когда он приезжал, я была в каком-то дурманном состоянии.

– Под алкоголем или наркотиками?

– Ну, вот вы еще спрашиваете, как я себя чувствовала, что убила человека. А плохо я себя чувствовала! Я после этого трезвой не была ни одного дня. А вот так. Можно было сдохнуть от цирроза печени, наверное. Больше я ночью заснуть не могла. Мне снилось это все.

– А на чье имя расписка была, вспомните?

– Не на имя. На МГБ – Министерство государственной безопасности.

– То есть было написано: "Министерство государственной безопасности"?

– Ну, это Максим сказал писать так.

– А за что получили эти деньги, тоже там написали?

– За выполненную работу.

– Вот так просто, да?

– Ни "за что", ни "когда".

– То есть, "МГБ" на вас еще и заработали?

– Да. Потом Максим на новой машине приезжал. Он уже совершенно по-другому со мной общался. А потом говорит: "Нужно будет, чтобы ты еще раз съездила".

– С пакетами, со взрывчаткой, да? Не сказал, куда?

– В Славянск. Пояснили, что в Славянск еще надо.

– А известно было кого взрывать или что?

– Нет, конечно. Он просто проверил мою реакцию. Я так предполагаю. Почему-то мне кажется, он думал, что, когда я вернулась, все всё узнали. После этого я вернулась, потом опять через неделю поехала. Это все странно им показалось. Не знаю, вообще, как это у них получилось, но четко через их полгода моя жизнь закончилась.

– Ваша жизнь не закончилась, ваша жизнь продолжается, но закончилась, если бы вас устранили. Мама приезжала сюда на свидания?

– Приезжала, но свидания не давали, один раз я ее видела пятнадцать минут.

– Она не верит, я так понимаю.

– Нет, конечно. Я же вам говорю. Есть здесь друзья, знакомые, которые в Киеве живут. Можете с ними пообщаться, никто в жизни не поверит. Не террористка я и отношение мое к Украине прекрасное. Если бы оно было не такое, я бы поменяла паспорт и жила себе бы в России. Даже после того, что я совершила. Если бы я такая была террористка, которая против Украины, я бы могла уехать и жить в России. В принципе с пятнадцатью тысячами долларов изначально можно было бы жить.

– Никто не говорит, что вы профессиональная террористка. Вас втянули в эту деятельность. Не просто втянули, а вы оказались исполнителем теракта.

– Ну, для меня это был не теракт, а просто какие-то разборки. А поверить, что это вообще случилось, ну на голову просто не одевается.

– Хорошо, ясно. А вообще, как там в Донецке народ живет?

– Пенсионеры радуются, те, которые прописаны в Донецке, они же получают пенсию и там, и там.

– А сколько в Донецке они получают?

– Ну, ту же пенсию, только в рублях. Если одна тысяча гривен – то две тысячи рублей.

– А за счет чего люди выживают?

– Кто ворует, кто наркотиками торгует. Ну, часть людей воюет.

– А те, кто воюет, зарплату регулярно получают, да?

– Наверное, из моих знакомых никто не воюет. Это надо дураком, наверное, быть, на смерть идти. Наемники воюют. Ну и такие, как этот Дима, бесхозные никому не нужные.

– Что значит бесхозные?

– Человек, который сидит там, а жена и дочка здесь в Киеве живут припеваючи. Он страшный ужасный наркоман. Кому где он нужен? Он на шахте работает.

– Он на наркоте, я так понимаю.

– Да, при мне даже кололся.

– А вы на инъекциях сидели?

– Нет, я вообще боюсь такого. Нюхала.

– А у Димы этого я так понимаю жена, ребенок здесь в Киеве?

– Да, у дочки своя автошкола, жена занимается продажами какими-то, они неплохо себя чувствуют, отдыхают по всему миру.

– Они в разводе или как?

– В разводе, а он там.

– Он вот это все рассказывал, когда вы с ним "висели" на наркотиках?

– Да. И что станет мэром своего этого города, который возле Краматорска. Называется Доброполье.

– То есть, человек вроде как воюет в "ДНР", а хочет стать мэром в Доброполье?

– Но он же думает, что они захватят его когда-нибудь, через двести или триста лет. А, скажите, это все по телевидению будете показывать?

– Не знаю… Человек, которого вы убили, был моим товарищем.

– Ну, извините...