Что будет с храмами Московского патриархата. Интервью с архиепископом Донецким и Мариупольским

Отец Сергий, архиепископ Донецкий и Мариупольский Украинской православной церкви, только вчера вернулся из Киева, где принял участие в Объединительном соборе. А сегодня ранним утром уже принимал нас за чашечкой кофе в епархиальном управлении УПЦ.

Мы хотели расспросить отца Сергия о том, как проходил Собор, и что будет теперь, после учреждения единой Православной церкви Украины, а в результате поговорили обо всем: о войне и мире, о том, можно ли простить друг другу смерти близких людей, и нужно ли вообще прощать, о смелости и трусости и главное – о том, какой должна быть Церковь.

Отец Сергий уже 25 лет в сане священнослужителя, возглавляет синодальный отдел социального служения УПЦ. Всю жизнь занимался благотворительностью, а своим главным делом считает  открытие хосписа в Тельмановском районе.

«Мы создавали самые комфортные условия для тех, кто практически приходил к нам доживать. Нам хотелось, чтобы эти люди не ощущали приютовщины. К нам ехали со всей Донецкой области, потому что мы не просили у людей справок о семейном положении – принимали всех нуждающихся. Мы помогали абсолютно всем. Нужна помощь – мы накормим, напоим, бывало, в зимнее время старики не могли купить уголь, так просто приезжали к нам в хоспис зимовать», - вспоминает отец Сергий.

Сейчас хоспис находится на оккупированной территории. Самопровозглашенные власти «ДНР» потребовали от епархии перерегистрировать все свои учреждения, все храмы, в том числе и хоспис, до 1 марта 2019 года.  

«Мы этого, конечно, сделать не можем. Я встречался с самыми разными людьми, с представителями международных организаций, говорил о нашей проблеме. Мы не знаем, что будет дальше и полагаемся на Божью волю», - говорит отец Сергий.

О войне и Церкви

«УПЦ имеет на оккупированной ныне территории 36 храмов. Это очень красивые храмы. Есть, например, один собор в Кузнецо-Михайловке - памятник архитектуры, который мы восстановили. Храм был разрушен в советское время, там было хранилище для гербицидов. Восстановили за средства благотворителей. Бойко Владимир Семенович, семья Тарут очень помогли. Храм находится в двух километрах от границы. На Рождество, Пасху к нам приходили в храм с российской территории. Там же границы не было практически. Через посадку перешли, и в Украине. Я спрашивал у них: а почему вы к нам приходите? А они отвечали: у вас свечи дешевые, а еще вы столы праздничные накрываете после службы, а нам не накрывают. 

Наша душа украинская очень щедрая. Жили прекрасно, всем всего хватало. И вот эта проклятая война разрушила семьи, двух братьев превратила во врагов.

У нас на той стороне на 36 церквей всего 6 священников осталось, потому что когда случилось это горе, когда в наш родной дом пришли люди и сказали, что это теперь не наш дом, я как правящий архиерей вынужден был дать распоряжение покинуть эту территорию. Было очень опасно нашим священникам там оставаться. Двоих брали в плен, одного мы обменяли. Один бесследно исчез.  Уже четыре года мы не можем найти его. Это протоиерей Юрий Иванов из Донецка.

В Донецке у нас отобрали два храма. Но не Московский патриархат, нет, местные самопровозглашенные власти.  Но в МП их не передают – боятся, что начнется обратная реакция. 

6 человек, которые остались на той территории, - это те, кто не принимал активное участие в проукраинском движении. Они молились за Украину, но не участвовали в митингах и других акциях. Это священники, которые исполняют таинства, требы, ухаживают за стариками. Один священник может окормлять 3-4 прихода. Служат и на украинском, и на церковно-славянском и на греческом языках. Конечно, боятся. Потому что гонения не прекращаются. 

Нашего секретаря епархии арестовывали. Знаете, как это было? Позвонили по телефону и на чистом украинском языке  попросили освятить автомобиль. Мы знаем, говорят, что вы украинский священник, и остались здесь, у нас и денег нет, а мы знаем, вы можете бесплатно освятить. Наш священник, естественно, согласился, сказал им, чтоб приезжали.  

Подъезжают и сразу дают ему в руки конвертик, говорят, мол, деньги нашлись, берите. Священник берет конверт, и на его руках защелкивают наручники,  отвозят в «МГБ ДНР» . Был суд. И на суде: батюшка, вы занимаетесь неправомерными делами, не платите налоги, нарушаете наши законы. 

Но по закону что Украины, что России пожертвования налогами не облагаются. На что ему был дан ответ: мы не Украина и не Россия.

Это была предтеча моральным издевательствам, которые начались на той территории позднее. Дальше начались запугивания, угрозы, оскорбления.

Эти 6 человек  - это лампадка Украины на той территории». 

О попранных канонах и истинном милосердии

Ежедневно – подчеркиваем – ежедневно храмы УПЦ кормят бедных и нуждающихся. Один только храм Петра Могилы в Мариуполе кормит до 300 человек каждый день! А в храмах МП это делают только по большим праздникам.

«У нас отсутствуют таксы на требы. Еще в 1993 году у нас это решение по епархии было принято. Это такое правило, которое существовало в нашей церкви еще при Петре Могиле (он был наместником Киево-Печерской лавры). И это – один из основных христианских принципов.  К Христу приходили прокаженные, нищие, он всех исцелял. Он же никому не назначал таксу: «Заплати 10 шекелей, и я тебя исцелю».

 Мы тоже приносили присягу: даром получил, даром отдавай. Помоги несчастному, и тебе Боженька даст в 10 раз больше.

И потому люди приходят к нам.

Отказ помочь бедному – нарушение всех основополагающих постулатов. Христос - фундамент нашей веры благочестия и всех христианских добродетелей – он же говорил: накорми нищего, напои жаждущего, есть одежда лишняя – поделись с ближним. Ведь служение Богу – оно не заключается в том, чтобы отслужить литургию и поставить свечку. Это нужно, но это твое внутренне-моральное. Но истинное служение – это 100-процентная помощь нуждающемуся.

С 2014 года мы сделали такую маленькую реформу по Донецкой епархии – а потом многие уже от нас переняли это – при каждом храме есть комната, куда люди могут приносить излишки. У вас есть лишние вещи, ненужная одежда – приносите, однозначно продукты питания нужны. Люди делятся крупой, сахаром. И мы раздаем это. 

У меня был такой случай, когда наши храмы разбомбили в Тельманово и Донецке (всего 4 храма были разрушены войной – прим.ред.). В Тельманово расстреляли из минометов и накрыли «Градами» собор, который мы строили  11 лет. А там такие красивые купола были! Ничего не спасли…

Так вот я тогда привез мешок сахара, пару мешков макарон в церковь Петра Могилы, позвонил отцу Уару, чтобы вышел и помог разгрузить. А там очередь стоит уже в столовую. Зал небольшой, люди по 14-15 человек заходят, быстро кушают, и уступают место следующим.  

Смотрю, в очереди знакомое лицо. Молодой человек с девочкой маленькой. Это бизнесмен, который в свое время оказывал нам помощь, у него был свой магазин по продаже шин и дисков. Стоит и плачет.

В 2015-м он повез дочку в стоматологию, а в это время обстрел. Снаряд попал в дом. Погибли жена, бабушка и старшая девочка. Сгорели все документы. И как ему выжить без Божьей помощи? Он пытался покончить с собой. Не знал как жить. Каждый день приходил с дочкой кормиться в храм. 

Конечно, сейчас восстановить документы – это большие хлопоты. Где-то нужно жить, что-то есть. Мы помогли ему восстановить документы, устроиться на работу. Девочка ходит в школу. И таких людей, которым нужна помощь, – тысячи.

Кто должен этим заниматься? Только государство? Нет! У нас столько храмов в Мариуполе. Неужели каждый храм не может взять на себя миссию помогать  хотя бы 10 человекам?!

Поэтому на сегодняшний день проект деятельности единой Православной церкви Украины должен заключаться в колоссальной жертвенности. Не должно быть никаких ортодоксальных принципов.  «Ты ходишь в эту церковь, а ты в другую…» - так не должно быть. Ты же человек! А человек – венец творения. В каждом человеке есть частица Божья. Если ты помогаешь человеку -  значит, ты помогаешь Богу».

О Соборе и внутрицерковных тонкостях

«Процесс подготовки Собора был очень долгим. Все говорили: нельзя форсировать. Но с учетом войны, нам необходимо было как можно быстрее объединить людей общей философией, объединить все веточки украинского православия.

Перед основной частью Собора мы должны были принять ряд непопулярных, сложных решений. Для того, чтобы создать юридическое лицо  - новую церковь, мы должны были ликвидировать как юридическое лицо наши церкви – Киевский патриархат и Автокефальную церковь. Распустить их. Для обеих церквей нужны были 100-процентные гарантии, что так не произойдёт, что мы распустим церкви, а вдруг что-то не получится. И поэтому  процесс самороспуска затянулся на несколько часов. 

От украинской церкви КП мы выдвинули одну кандидатуру  - митрополита Епифания. Это очень мудрый человек, который получил образование в Греции. Он знает много иностранных языков, он ректор Киевской богословской академии. В тоже время он строгий по отношению к себе, занимается благотворительностью.

Почему не Филарет?

Мы патриарха Филарета очень любим и ценим. Он наш духовный отец. У меня к нему особое отношение, он наш земляк. Он из села Благодатное Амвросиевского района. От нашего приюта это буквально 60 км. Он часто приезжал к нашим бабушкам и дедушкам, привозил подарки.

Где-то в глубине души обидно, что новую церковь возглавил не он. Но патриарх показал настоящее смирение. Он перед этим Собором неоднократно рассказывал прописные истины: «Владыки, вспомните Чистый четверг. Иисус Христос так смирился, что своим ученикам, апостолам умыл ноги. Христос пошел на Голгофу, но он никого не проклинал, а перед смертью сказал: Господь, прости их, ибо они не ведают, что творят».

Патриарх Филарет прекрасно понимал, что для того, чтобы была единая православная церковь, должна быть новая кандидатура. Потому что и со стороны греков, и стороны России, и со стороны балканских церквей были те, кто не видел патриарха Филарета новым руководителем новой объединенной церкви. 

И вот почему. Если он патриарх - значит, должна быть патриархия, а не митрополия. А многие поместные церкви не имеют патриархии, причем это старые поместные церкви. И получается, если бы у нас была патриархия, а у других - нет, то мы бы были не на 15 месте, а на седьмом. 

 Это своя тонкая внутрицерковная политика. Патриарх это понял и пожертвовал собой для единства церкви. Как смиренный агнец Филарет снял патриарший куколь и вошел на собор в маленькой скуфейке.

Мы объединились, создали единую церковь. И 6 января митрополит Епифаний получит Томос. Потом другие поместные церкви должны нас признать.

- Вы не боитесь, что на этом этапе могут возникнуть проблемы?

- Нет, не боюсь. 90% церквей нас признают. Но с учетом того, что давать Томос - это прерогатива Вселенского патриарха, то на все нужно свое время. Мы ждали этого больше 300 лет. 

Знаете, некоторые люди проживают жизнь, и  у них никаких ярких событий нет. Не подумайте, что я циник. Но мы живем в невероятное время! Тут революция, тут война, тут поражение, а тут победа. И никто не ожидал, что именно в этом году произойдёт событие, столь огромное по своей значимости и столь долгожданное. Я думаю, что и победа Украины в этой войне будет такой же неожиданной. 

Я каждый день слышу выстрелы, я каждую неделю хороню наших военных, которые отдают жизнь за Украину. Я как никто мечтаю о том дне, когда в Донбассе и Украине настанет настоящий – не русский  - мир. И я почему-то думаю, я так чувствую, что объединительный собор будет предтечей мира. Если общество сейчас поделено, а церкви и прихожане -  это колоссальный электорат, - то теперь, после объединения, у всех будет одно мнение: мы молимся за Украину, мы любим свой край. Мы не пошли захватывать чужие земли, мы не пошли в Ростов или Таганрог. Оставьте нас в покое. Мы сами построим свою экономику, мы сами создадим будущее для своих детей, уберите свои танки.

Единая церковь должна убрать как таковой вопрос востока и запада страны. «Схід и Захід разом».

Что будет с церковью Московского патриархата

В Донецкой епархии 130 приходов УПЦ, а у Московского патриархата – больше 600. Но только два митрополита от МП  приняли участие в объединительном Соборе. 

Больше десяти митрополитов писали письма Вселенскому патриарху, но почему  они не пошл на этот объединительный собор? Есть некоторые спецслужбы – не украинские, и есть некоторые народные депутаты Украины, которые запугивают, оказывают давление, и в результате  священники и епископы МП не могут говорить вслух то, что думают. Но они реально видят обстановку.

Они ждут. Вот первый пошел. А они смотрят, какая будет реакция, будут ли гонения на этих епископов, в каком статусе новая церковь их примет.

По новому уставу, прописано, что у нас будет три постоянных члена Синода ПЦУ: митрополит Епифаний, отец Макарий и кто-то из МП. Это говорит об особом уважении к представителям Московского патриархата, решившихся прийти в объединенную Церковь.

Многие священники уже сейчас готовы перейти. Но у нас должно быть зарегистрировано юрлицо, а этого пока нет, идет юридическое оформление документов. 6 января будет Томос,  многие ждут этого.

Я на протяжении полугода веду переговоры с духовенством Московского патриархата в Донецкой области. Они хорошие ребята, по крайней мере те, с которыми я общался. Все задают мне три вопроса. 

Первый. «Сколько в новой церкви мы будем платить епархиальные взносы?»  В УПЦ меньше всего платят сельские приходы – 10 грн в месяц. А самые большие храмы – до 1000 грн. В Московском патриархате умножайте эту цифру на 2, на 5 и на 10. Я у них спрашиваю: а почему у вас крещения такие дорогие, почему у вас отпевания такие дорогие? Люди к нам идут, потому что у нас либо дешевле, либо бесплатно для нуждающихся. Братья из МП все это видят – видят нашу демократию, наши человеческие отношения друг к другу.

Второе. «В новой церкви сохранятся ли награды церковные – золотые митры, кресты и др.?» Естественно, сохранятся.

И третий вопрос. «В МП есть нехорошая традиция, когда священник всю свою жизнь строит храм, и вдруг что-то не понравилось епископу, и он забирает этот храм, священника засылает в село, а новый храм дает любимчику. Как с этим у вас?»

В УПЦ такого нет. Если ты сам построил храм, то всю жизнь будешь там настоятелем, если захочешь.

Некоторые священники мне говорили: «Владыка, а вот мы сейчас пообщались, а мы можем все, что ты нам говорил, написать в договоре и скрепить печатями и нотариально заверить. Чтобы мы были уверены, что так все и будет, когда мы перейдем к вам?» 

Они не доверяют. Их запугали. Они, священники, не могут к архиерею попасть. А у нас даже к патриарху может любой человек запросто попасть. 

Так что я верю, что и у нас здесь, в Донецкой области, общины будут переходить в единую поместную церковь.  Многие боятся репрессий от своих же братьев. Но мы обещаем защиту таким священникам. 

С нашей стороны не будет никакой агрессии. Никакого гонения. Никаких забираний храмов и соборов. Потому что мы не хотим быть на них похожими. В 90-х годах они у нас забирали наши церкви. Я помню, что переживал тогда. Я не хочу, чтобы они переживали это сейчас. 

Мы цивилизованные люди. Право выбора - за ними. Хотят - пусть переходят, не хотят – никто насильно заставлять не будет.

Что касается епископов МП, они не идут на контакт. Боятся, очевидно, что их кураторы с ними расправятся. Боятся, что им запретят богослужение и лишат сана. Хотя если брать сегодняшний период, когда Вселенский патриарх определенно прописал, что уже все епископы в Украине не являются членами РПЦ, а являются вселенского престола, бояться нечего.

Какие условия могут быть созданы, чтобы Московский патриархат скинул свою спесь и понял, что нужно трудиться, любить свою родину Украину и начал объединяться?

Однозначно этому поспособствует смена названия. В Украине не может быть двух украинских поместных церквей.   Поэтому Украина примет закон о переименовании УПЦ МП в РПЦ в Украине. 

И вот представьте, вернутся ребята с фронта. Многие из них видели, как батюшки МП принимали участие в пытках украинских военных (да, и такое было), а когда хлопцы выходили из окружения под Дебальцево и пытались укрыться в храмах МП,  к ним выбегала матушка  и кричала: «Мы бандеровцам не помогаем». Эти ребята же все это видели и помнят. И что, они будут с любовью относиться к этой церкви? Конечно нет.

Придет время, когда у УПЦ МП храмы будут, а людей в них  - нет. И тогда они поймут, что единство – это тоже божий дар. И они будут корить себя: «Почему я не сделал шаг к объединению раньше? Почему я не был до конца честным с собой? Почему я не был смелым?» 

Сейчас им нужно быть смелыми и не бояться. Понятно, что спецслужбы работают, за какой-то крючок держат – у каждого есть свои скелеты в шкафу. Но должна победить Божья воля. Рано или поздно, все станет на свои места. 

Да, с той стороны идет тотальный контроль. И тут нам очень важно не поддаваться на провокации. Они бы очень хотели, чтобы мы здесь захватили какой-нибудь храм, они бы очень хотели, чтобы мы сделали расправу с инакомыслящими. Но они от нас этого не дождутся!

Как жить рядом с теми, кто воевал против твоей страны

«Всем нам нужно научиться прощать. Прощение - одна из главных добродетелей.  С другой стороны, в Писании сказано: любое зло нераскаянное должно быть наказуемо. 

За все в жизни нужно платить. Если ты не брал оружия – будь прощен. Если брал оружие – искупи свою вину и начни жизнь с чистого листа.

Как быть, если с одной стороны мама, похоронившая сына, и с другой стороны такая же мама. Что им делать? Если они будут проклинать друг друга, закончится ли эта война? Никогда, эта война будет на века. Это очень трудно, но нам нужно научиться прощать.

Общество не должно быть с волчьей натурой. Мы тоже не святые. 

У меня такое предчувствие, что когда закончится война, люди будут о ней думать так же, как и после Афганской войны. Бессмысленная война.

Но как сегодня мы можем не защищать свою землю? Как мы можем проклинать своих предков?

Ведь это не мы пошли в Россию с танками. Мы – на своей земле!

Но я уверен, что у славянских народов нет такого, чтобы долго помнить зло. Я верю, придет тот момент, когда в Украине запанует мир. Но для этого очень много придется потрудиться. 

Война закончится, а сколько несчастных, сколько калек. Я не думаю, что государство сможет охватить своей помощью всех. И тут огромная роль будет на Церкви. Причем всех конфессий.

Это будет большой вызов всем нам.

Расскажу вам реальную историю. В одном из госпиталей лежал парень. Он был ранен под Авдеевкой и у него ампутировали обе ноги. 24 года, двое детей и молодая жена! Он был в отчаянии, он был в депрессии. И тогда к нему пришел наш священник. Первое, что он сделал – дал надежду. «Это не конец, это начало, - сказал он. - От твоего горя можно прийти к большой радости».

«Но как?» - воскликнул убитый горем солдат.

 «А ты не думаешь о том, что у тебя есть дети? И они будут брать пример со своего либо сильного, либо слабого отца. Как отец поступил? Опустил руки, пошел и повесился? Нет, он сильный, он был на протезах, но сумел зарабатывать на них и кормил нашу семью». И тогда твои дети тоже будут сильными», - сказал священник.

Наша церковь помогла ему с протезами. Он ходит. Отличный айтишник, зарабатывает деньги и не считает себя несчастным.

Вот эта будет наша миссия после войны – спасать людей.

 А сейчас мы должны защищать свою землю.

Записала Анна Романенко

Напомним, отец Сергий вошел в ТОП самых влиятельных людей в Мариуполе.